2017-1-10 06:05 |
История Отечества Наш земляк, профессор русской словесности Петербургского университета, действительный член Академии наук, мемуарист Александр Васильевич Никитенко (1804-1877) в молодые годы испытал немало превратностей судьбы.
Освобождению его от крепостной зависимости способствовали многие известные России люди. Мы отдаём должное твёрдости его характера в защите разумной свободы слова: на посту цензора, несмотря на давление «охранителей», он разрешил к печатанию «Мёртвые души» Н. В. Гоголя, сборника стихов Н. А. Некрасова, сказку «Конёк-Горбунок» П. П. Ершова, повесть «Антон-горемыка» Д. В. Григоровича и многие другие произведения русских авторов.
Анатолий Кряженков,
член Союза писателей России
В начале 20-х годов XIX столетия в Острогожске сформировалось отделение Библейского общества. Смышленый юный Никитенко быстро выдвинулся среди сотоварищей и был избран секретарем этого общества. 27 января 1824 года он выступил на торжественном публичном собрании с речью, в которой чувствовалось движение души. Начал так: «Уже три года протекло, как вняв гласу благодати, раздающейся во всей вселенной во всеуслышание всем, и воле всеавгустейшего монарха нашего, вы ревностно пожелали разделить благородные труды ваших соотечественников в сиянии слова божия. . . ».
Смысл умоположений юного Никитенко сводился к тому, что человек находится во власти божией. Отступления от веры приводят к падению нравов и человеческой сущности. Задача же Библейского общества – проповедование слова божьего. Через посредство этого общества он предлагал способ подъёма нравственного уровня провинциальных жителей и распространения среди них грамотности. Кстати, впоследствии наш земляк не изменил своим юношеским воззрениям.
Кондратий Фёдорович Рылеев
Речь молодого учителя оказалась на столе министра народного просвещения и духовных дел князя А. Н. Голицына, который почувствовал к автору особое благорасположение и захотел лицезреть его в Петербурге. И начались хлопоты. Прежде следовало получить соизволение графа Д. Н. Шереметева на поездку в далёкую столицу. А тут еще приключившаяся ранее беда – пожар лишила Никитенко документа об образовании.
Он в спешке сочиняет прошение штатному смотрителю Воронежского уездного училища П. В. Соколовскому.
Вчитаемся в этот характерный по стилю текст, хранящийся в Государственном архиве Воронежской области:
«Обучаясь с нижних классов в Воронежском уездном училище и окончив в нем положенные высочайшим уставом учебных заведений предметы, я получил от оного училища аттестат в 1815 году; но как аттестат сей во время случившегося в 1818 году в моей квартире пожара между многими другими вещами сгорел и, как ныне предписанием его сиятельства господина министра духовных дел и народного просвещения князя Александра Николаевича Голицына, данным на имя председательствующего директора Острогожского библейского сотоварищества г. коллежского асессора Астафьева требуется сведение, где я учился; то по сему вашего высокоблагородия всепокорнейше прошу с означенного несчастным случаем потерянного аттестата выдать мне за надлежащим свидетельством и с приложением казённой печати копию. . . ».
Судьба благоволила Никитенко. Он получил копию аттестата и разрешение графа на поездку в Петербург.
Князь при встрече, узнав, что толковый сторонник библейского учения обретается в крепостном состоянии, взялся хлопотать о его освобождении.
– Вам непременно надо пройти университетский курс, – заключил его сиятельство, обнадеживая юного Никитенко.
Тут же Голицын отправил письмо графу Шереметеву с просьбой уволить подопечного от крепостной зависимости и «дать средства окончить образование».
Увы, вельможа оставался непреклонен и к просьбе князя отнесся без ожидаемого уважения. Здесь нет ничего удивительного. Шереметевы вообще редко отпускали крепостных на волю, полагая, что под помещичьим покровительстве они будут защищены от всяких жизненных неурядиц и от чиновничьего произвола.
Юного Никитенко залихорадило. Он пометил в дневнике: «Я жил в постоянном возбуждении, в чаду которого мне днём и ночью мерещился университет – и непременно петербургский – в виде сияющего огнями храма, где обитают мир и правда. . . »
Рабство приносит человеку несчастья, но не отбирает его достоинство.
Вернемся на некоторое время в Острогожск. В провинциальном городке юный Никитенко увидел человека, который потом в его жизни сыграл, пожалуй, главенствующую роль. Вот как воссоздал он тот случай в своих воспоминаниях: «В Острогожске ежегодно бывала ярмарка, на которую вместе с другим товаром из Воронежа привозили книги. Я с одним из приятелей не преминул заглянуть в лавочку, торговавшую соблазнительным для меня товаром. Там, у прилавка, нас уже опередил молодой офицер. Я взглянул на него и пленился тихим сиянием его темных и в то же время ясных глаз и кротким, задумчивым выражением всего лица. Он потребовал «Дух законов» Монтескье, заплатил деньги и велел принести себе книги на дом. «Я с моим эскадроном не в городе квартирую, – заметил он купцу, – мы стоим довольно далеко. Я приехал сюда на короткое время, всего на несколько часов: прошу вас, не замедлите присылкою книг. Я остановился (следовал адрес). Пусть ваш посланный спросит поручика Рылеева». Тогда имя это ничего не сказало мне, но изящный образ молодого офицера живо запечатлелся в моей памяти [. . . ] Я свиделся с ним опять уже в Петербурге и при совсем другой обстановке».
(Продолжение следует).
Источник: газета «Коммуна», №2 (26646) | Вторник, 10 января 2017 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
