Интервью 31 августа 2018 года был убит глава Донецкой Народной Республики Александр Захарченко. Сегодня, девятого октября, – сорок дней со дня его гибели. Я поговорил с командиром одного из подразделений армии ДНР о том, как изменилась ситуация в Донецке, как смерть Александра Захарченко отразилась на ситуации в армии и чего ждать дальше.

Он высказал своё частное мнение по этим и некоторым другим вопросам. По просьбе командира я не называю его имени. Могу сказать лишь, что этот человек сражается с самого начала донбасской войны.

– Как обстановка на передовой? Увеличилось ли число обстрелов после гибели Александра Захарченко?

– Количество обстрелов примерно такое же, какое было за месяц – два до гибели Александра Владимировича. Отмечается другое. Во-первых, в большом количестве подтягиваются украинские войска, в частности – на южном направлении. Во-вторых, противник начал обстреливать жилые районы. В моей полосе ответственности, например, Старомихайловка, так вот, её восточную окраину просто разнесли. Сожгли и повредили тридцать домов, и теперь они полностью непригодны для жизни. Выходит украинская бронетехника – и начинает лупить по домам. Это наблюдается не только в Старомихайловке, а и в районе Марьинки, Горловки.

В 2014 году мы готовились к наступлению, но оно, по разным причинам ,не состоялось. А в последнее время обстановка на передовой изменилась в худшую сторону. Стало ещё более тревожно. С нашей стороны предпринимаются меры, но положение всё хуже и хуже. Мы просто глухо зарываемся в землю.

– Как гибель главы ДНР отразилась на вашем подразделении и на жителях республики?

– Наше подразделение расформировали к чёртовой матери! Я так понимаю, что готовили расформирование всех подразделений, которые не входят в так называемый Корпус. Кого силовым способом, кого административным просто расформировали, разоружили, но личный состав, кто пожелал, решал свою судьбу самостоятельно. То есть самых отчаянных наследников ополчения 2014 года просто разоружили. В частности, меня не просто разоружили, а и уволили. Ну, основания понятны – возраст, 60 лет. Я сейчас в качестве волонтёра выхожу к ребятам и продолжаю обучать их тонкостям артиллерийского дела.

Что касается жителей республики, то скажу одно: сейчас у большинства – полная безнадёга, даже у тех, кто до последнего крепился и терпел. До сих пор не принят закон о пенсиях для военных, которые воевали в республике. Законопроект заморожен. Что с ним будет дальше – непонятно. Многие недовольны жёсткими действиями милиции. Причём начинают работать начальники высокого ранга, которые занимали свои посты при Украине до войны.

– Вы лично знали Захарченко? Каким он был?

– Лично я его не знал и не общался, но он награждал меня Георгиевским крестом десятого мая. Собирали нас всех, около двухсот человек, наиболее отличившихся бойцов частей и подразделений. И мне Захарченко лично вручал Георгиевский крест. Он был не просто боевым командиром, он начал становиться администратором, политиком. По моему мнению, это был справедливый руководитель, которого просто не пустили дальше. Видимо, оказался не нужен. Захарченко был всегда отзывчив. Если до него доходили какие-то просьбы, какие-то крики о помощи, реагировал немедленно. Вплоть до того, что тут же снимал что-то с себя и отдавал, выкладывал все свои деньги, если нужно было. Заботился о раненых бойцах. Естественно, сам он помочь всем не мог, но в ДНР создавались необходимые для этого законодательные акты.

– Как вы думаете, что будет дальше с республикой?

– По моему мнению, насколько я разбираюсь в этих политических веяниях и направлениях, будет признание республики наподобие Приднестровья, Южной Осетии, Абхазии. Главное – не допустить, чтобы на этой территории были войска Украины и НАТО. Трудно сейчас будет, потому что социальная часть – не в лучшем виде. Со смерти Александра Владимировича прошло всего 22 дня. И трудно сказать, какие изменения за это время произошли у нас, обычных жителей ДНР. Но мы, те бойцы, которые воюют с 2014 года, сейчас не понимаем, за что мы сражались, как мы сражались. Сейчас мы просто в недоумении, мы не понимаем, что происходит. Вот на передовой, реально, не дают отвечать противнику. Мы, реально, партизаним, хотя бы для того, чтобы подавлять основные огневые точки противника, чтобы не убивали ребят наших. Потому что ВСУ действуют спокойно, выходят на открытые площадки и работают по нашим передовым позициям из БМП, из танков, я уже не говорю про стрелковое оружие. А нам запрещено отвечать вообще. Средств на передовой у нас – самый необходимый минимум, чтобы отразить атаку.

Я думаю, что никаких оснований для улучшения ситуации в республике не будет. Достойного лидера трудно найти. Кроме реального воина нашим батей никто не сможет быть. Выборы состоятся в ноябре, посмотрим. Сейчас пока один заметный кандидат – это Денис Пушилин. Ничего плохого сказать про него не могу, но и ничего хорошего толком не знаю. Одно скажу – он не воин. Для нас сегодня он является мастером компромисса. Судьба республики будет зависеть от отношений России и Соединенных Штатов Америки.

Нет, я ни в коем случае не сдаюсь. Во всяком случае, я научу наших артиллеристов работать по-настоящему. У меня большие подозрения, что это не входит в планы некоторых руководителей. Почему? Не знаю. Но, несмотря на это, я свою работу сделаю. Мои методы и мои знания прочно основаны на учёбе в артиллерийском училище и боевом опыте. Хотя возможен такой вариант, что мои действия не будут одобрены и поддержаны. И потому я сейчас сажусь в глухую казарму. Как говорят у нас, ухожу в подполье. Вот один из результатов гибели Александра Захарченко. Выходить на улицу буду только в гражданке – маленький худенький седой пенсионер. На самом деле я буду заниматься совершенно другим.

Интервью взял Андрей ДОБЖАНСКИЙ.

Подробнее читайте на communa.ru ...

29 +