2017-6-19 18:53 |
VII Платоновский фестиваль искусств | Воронежцы увидели несколько платоновских спектаклей Людмила Романова, театровед В прошлом году наблюдалась тенденция приблизить такого сложного писателя, как Андрей Платонов, к массовому сознанию, что само по себе неплохо, хотя и упрощает многие смыслы.
Что на этот раз?
Вера Камышникова уже привозила композицию из платоновских рассказов на наш фестиваль. То был спектакль, выросший из занятий по сценречи – основной профессии Камышниковой. Теперь это спектакль театра Ленсовета с профессиональными артистами под названием «Странники».
На пресс-конференции Вера Петровна сказала, что рассказы объединены темой железной дороги – столь важной в творчестве А. Платонова – но это, мягко говоря, притянуто за уши. «Жена машиниста» – да, несомненно, но остальные… Разве что гудок паровоза, отделяющий рассказы друг от друга. Впрочем, подобное не столь важно.
Главным, как и в студенческом спектакле, стало слово Платонова, бережно освоенное и переданное артистами. Действие разворачивается неторопливо, артисты и рассказывают, и показывают своих персонажей. К рассказам студенческого спектакля добавлена философская проза писателя – «В звездной пустыне», «Поэма мысли», – но прозвучали эти куски как-то абстрактно, несмотря на участие таких мастеров, как Светлана Письмиченко и Ирина Ракшина. Зато сюжетные рассказы – «Жена машиниста», «Старик и старуха» – смотрелись более выигрышно, а соединение драматического начала с юмористическим, хорошо найденное и равномерно распределенное, придало повествованию платоновский оттенок.
Но наибольшее впечатление произвели «Песчаная учительница» и «Юшка». Исполнительница «Песчаной учительницы» София Никифорова очень точно передала энтузиазм строительницы новой жизни – впечатляющ её рассказ о том, как она вдохновила жителей села озеленить пустыню, как всё удалось, а потом было безжалостно разрушено кочевниками. Гигантские усилия привели только к кратковременной победе, а жизнь проходит, и личного счастья у учительницы нет. Её хотят перебросить на новое место, тоже в пустыню, и она понимает, что и там её ждет крах.
Подобная дилемма – интересы личности или государства – стояла в те времена перед каждым советским человеком. Актриса страстно отстаивает права личности, и в этом современность её трактовки.
«Юшка» – один из самых трагических рассказов писателя. Подлая способность человеческой натуры пнуть лежащего, издеваться над беспомощным, высмеивать слабого – сконцентрирована в односельчанах Юшки в пугающем количестве. Впрочем, и пожалеть могут, проявить великодушие. От этого почему-то особенно противно. Исполнитель Дмитрий Караневский как будто бесстрастен в передаче сюжета. Но от этого становится ещё страшнее. Концовка – смерть героя и появление его приемной дочери – единственного существа, привязанного к нему и благодарного за добро – роднит рассказ с прозой Ф. М. Достоевского.
Не очень порадовал Руслан Кудашов, снова привезший «Фро», но уже в варианте Брестского театра кукол. Показанный им два года назад спектакль Рижского театра русской драмы был куда ярче и значительнее. Не совсем понятно, зачем понадобились куклы, если актеры большую часть времени работают в живом плане. Работают неплохо, но спектакль явно вторичен. А ведь можно было придумать именно вариант для театра кукол с его неограниченными возможностями, как когда-то сделал Роман Виндерман в Томске, поставив «Котлован» – значительно более сложную вещь.
Драматический театр Варшавы привез «Русский контракт» по повести «Епифанские шлюзы» (режиссёр Кшиштоф Рековский). Рискованно, конечно, везти такой разговорный спектакль в другую страну. Субтитры, разумеется, присутствовали, но, во-первых, чтобы их прочитать, надо было задирать голову, что крайне неудобно, а во-вторых, субтитры же не передают особенностей платоновского языка. Зрителям раздавали красочные брошюры, где были помещены сведения об авторе, режиссере, актерах, о театре, а также картинки из русских изданий времен Петра I. Такая подготовка вызывает уважение, но не знающим польского языка (а таких большинство) трудно разобраться в содержании.
Польские артисты показались мне эмоциональными, убедительными. Мэри Карборунд (Агнешка Рослаковска) – невеста главного героя Бертрана Перри (Оскар Хамерский) – всю первую часть спектакля присутствует на сцене, в отличие от повести, где она только пишет письма. Подобное, конечно, чисто театральный ход, вполне оправданный. История отношений главных героев более наглядна, более волнующа. Чем более Бертран погружается в русскую жизнь, тем более отдаляется Мэри, становясь к середине спектакля только воспоминанием.
Магдалена Смалора (Ксения Тарасовна Родионова) – пышная русская красавица, увлекшая немецкого инженера Петера Форха, помощника Перри, подчеркивает в героине доброту и сердечность, присущие русской женщине. Сцена пирушки не выглядит вульгарной, как это иногда бывает в зарубежных спектаклях при изображении русских.
На пресс-конференции режиссёр сказал, что главной задачей своей считал показать разность русского и европейского менталитетов. Драма Перри, приведшая его к гибели, именно в том, что он не понял особенностей русского национального характера и хотел разрешить конфликт цивилизованным путем. Вкус режиссера продиктовал ему милосердно опустить занавес, когда палач только приближается к Бертрану.
В спектакле отсутствуют приметы современности стиля: используется только видеоряд, да и то не слишком выразительно. Постановка выглядит несколько старомодно, хотя это, конечно, дань уважения великому русскому писателю.
И вот – совершенно неожиданная радость! – спектакль «Ювенильное море» студии «Оперение» Константина Хабенского в Воронеже (руководитель – Заслуженный артист РФ Александр Новиков). Удивительно, как дети смогли почувствовать и передать сам дух платоновской прозы, тем более что спектакль решен в основном пластическими средствами.
Отдельные ключевые фразы и короткие диалоги выбраны по-платоновски ёмкие, сразу определяющие суть сцены. Группа персонажей, закутанных во что-то серое, как рубище, составляет Хор (так назвала я его про себя, а что? Разве нет в Платонове величия античности?), который определяет основное действие, перемежая его отдельными сценами. Эти персонажи напомнили мне рисунки воронежской художницы Натальи Коньшиной к произведениям Платонова – очень сильные и выразительные.
Одна из самых страшных сцен этого спектакля – когда садист Божев засек кнутом доярку Айну – поставлена в виде пластического этюда, производящего сильнейшее впечатление. Удивительно подобрана музыка, а сцена, когда доярки поют частушки, не залихватски, как это принято обычно, а растягивая наподобие церковного песнопения, просто ошарашивает.
В пластическом решении есть отсылки к картинам советских художников, а заканчивается все скульптурной группой «Рабочий и колхозница», которая выглядит, как карикатура. Но эта уродливая карикатурность трагична, как трагично творчество Андрея Платонова. Отрадно, что именно Воронеж внес такой достойный вклад в освоение его наследия/
Cцена из спектакля «Ювенильное море». Фото Никиты Паукова.
Источник: газета «Коммуна», №48 (26692) | Вторник, 20 июня 2017 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
