Горячий лёд

Горячий лёд
фото показано с : communa.ru

2017-5-4 18:29

Победители | На фронтах Великой Отечественной наравне с мужчинами сражались женщины. Свист пуль, звуки разрывов снарядов знают они не понаслышке Пётр Чалый Россошь – Богучар Евдокия Васильевна Адонкина сидела в кресле.

Читала книгу о войне, участницей которой была. Устали глаза, смежила веки. Может, даже вздремнула.


– И тут, – рассказывает она, – как батогом меня стегнули. Слышу громкие голоса. Слышу чужеземную, но знакомую речь. Я даже привстала. Огляделась. Телевизор выключен. Только подумала: на десятом десятке лет всякое может показаться. Нет, не показалось. Голоса доносились на второй этаж квартиры с улицы. Подошла к полуоткрытому окну. Обомлела. Чтобы не упасть, ухватилась за подоконник. Итальянские солдаты по городу шли толпой! В разговорах перекрикивали шум машин, хохотали…


Евдокия Васильевна Адонкина. Фото Петра Чалого.

В том, что это были итальянцы, Евдокия Васильевна не ошибалась. Ей на всю жизнь запомнился этот чужеземный язык. Крепко запомнился с лета 1942 года. Когда она с подружкой, прячась за кустами лозы, ползком перетаскивала раненых из лодки в укрытие. А вокруг речная вода вскипала от пуль и осколков. Стреляли итальянцы, накрепко врывшиеся в меловые горы, с правого донского берега. Стреляли итальянцы, штурмуя островок, с которого пришлось нашим бойцам отступить.


Евдокия Васильевна с улыбкой призналась: увидела вновь итальянцев, растерялась и испугалась. Откуда их столько в Россоши, где она, сельская бабушка, обживала новое место жительства в семье сына. Он-то ей и объяснил, что приезжают сюда дети и родственники тех, кто когда-то воевал, погиб здесь.


Евдокия Васильевна спрашивает у самой себя, отчего они все в военных шляпах с птичьими перьями? Гордятся, что ли? Так нечем им перед нами выхваляться…


Слушаю бабушку, соглашаюсь: действительно нечем. Прошу её вспомнить кровавое лето 42-го.


– Родом я из Журавки на Дону. Наше село в Богучарском районе. После семилетки училась в Богучаре в медицинской школе. Сдали экзамены за второй курс. Наводим чистоту в учебных кабинетах. И вдруг вбегает в класс учительница, с порога в крик: «Девчата, быстро по домам! Немцы идут!» В последние недели мы сами уже видели, как к донским наплавным мостам и паромам ехали и шли люди. Гуртами гнали скотину. Тракторы переправляли. Военные части уходи на восток. А нам все казалось: война где-то далеко-далеко. Потому приказ учительницы показался громом среди ясного неба.


Домой в родную Журавку она спешила с подружкой Олей Паршиной. Даже на квартиру к хозяйке не забежали. Торопились в село Галиёвку, на переправу. Не успели. Впереди стрельба, разрывы.


После догадались: это уже немцы рвались к понтонному мосту. А наши бойцы встали на пути.


– Наше счастье – у дороги рожь высокая, – продолжает Евдокия Васильевна. – Нырнули в неё, и бежать подальше. < Самолёты с крестами на крыльях будто над нами кружат, только бомбы ложатся где-то в стороне. Припали к тёплой земле. И только когда бой утих, начало темнеть, осмелели и полевыми тропами вышли к Дону. Ночи почти не было. Начало светать, а мы уже напротив нашей Журавки. Выросли ведь на воде, плавали хорошо. Через Дон, можно сказать, перемахнули влёт.


В селе уже коров в стадо сгоняли, на пастбище. Маму, Ульяну Фоминичну, встретила. Обрадовались друг дружке. Дома отец Василий Иванович ждал. Он в первые дни войны ушёл на фронт. Тяжело ранило. Из госпиталя долечиваться отправили домой. Переоделась, села за стол поесть. Посыльный на пороге.


– Явиться в военную часть!


Они ещё не знали, что Дон стал линией фронта. В центре села собрались парни, девчата. Встали в строй. Вдруг Дуся поняла, что просто падает с ног от пережитого за минувшие сутки. Офицер скомандовал:


– Вы призываетесь на службу в Красную Армию!

Парней зачисляли в стрелковые роты. Девчата попадали в связисты. Евдокия – по специальности, стала санинструктором в первом батальоне 412-го стрелкового полка, первой дивизии, вскоре её переименуют в 58-ю Гвардейскую.


– Жителей Журавки, – вспоминает Евдокия Васильевна, – отселяли в тыл – в село Ширяево Калачеевского района. Левый берег ведь открыт, как на ладони. С правобережных гор всё село на виду. Стреляй, не целясь.


Они уже бойцы. Врывались в землю. Рыли траншеи. Строили блиндажи, обваловывали капониры для пушек.


В июле немцы пытались с ходу форсировать Дон у Журавки. Не получилось. Отбились. Вскоре разведка доложила – немцы свои позиции передали итальянцам, а сами ушли к Сталинграду.


День и ночь они продолжали жить под вражеским прицелом.


Люди не торопились уходить из села. Как без хозяйства? Всю скотину, огород с собой не унесёшь. А вышел на огород копать картошку – снайперы уже взяли тебя на мушку. Соседку тетю Настю Чвикалову убили, пятеро ребятишек осиротело. Сколько таких случаев. Хоронили родных и у могильных ям погибали. Даже по кладбищу прицельно били.


Крыши хат камышовые, соломенные. По ночам от зажигательных пуль пожары полыхали. На глазах село превращалось в сплошное пепелище.


– С того лета Журавка начала заметно таять, – говорит Евдокия Васильевна. – Где только не встретишь земляков – в Ростове-на-Дону, Таганроге, Донбассе, Воронеже. Я вот в Россоши у детей к старости оказалась…


Боевое крещение она принимала в сражениях с итальянцами. И где? На речном острове. Любимое место их детских игр и забав.


Остров им был нужен. Разведчики из укрытия в упор разглядывали вражеские укрепления и точно указывали цель артиллеристам. А те в упор громили их снарядами.


– Итальянцы догадались, ночью выбили нас оттуда. А мы собрались с силами и возвратили остров.


Так донской островок переходил из рук в руки не один раз.


Люблю стихи, призналась моя собеседница: «У меня слова складно складываются в строчки. Когда услышала стихи Юлии Друниной, то приняла их, как свои.

Я столько раз видала

рукопашный,

Раз наяву, а тысячу –

во сне.

Кто говорит, что

на войне не страшно,

Тот ничего не знает

о войне.

Зверели люди на войне. Перевязываю на кровавом острове раненого. Свои и чужие бойцы вперемешку и вповалку лежат кругом, стонут, зовут… Оглянулась, что вижу? К подружке ползёт итальянский офицер с кинжалом в руке, в спину ей метит. Я как заору с перепугу. Подружка от моего крика отпрянула в сторону, а офицеру уже руку перехватили. Потом только поняли, что могло случиться непоправимое.

Откуда могли знать санитарки Дуся и Оля, их товарищи по оружию, что они сражались с горными чернорубашечниками из «батальонов Муссолини». Крепко засели они на донских высотах.


Откуда могли знать ребята, что боевой дух фашистам крепить на Дон прилетали дочь итальянского «фюрера», «дуче фашизма» Муссолини Эдда Чиано и модный в ту пору поэт Филиппо Томазо Маринетти. Вдохновение стихотворец в нарядном мундире майора нашёл в кантемировской округе. Здесь он писал об «оригинальности русского народа». Как их вождь и отец, основатель и первый маршал империи Италия Бенито Муссолини, гости на встречах славили офицеров, унтер-офицеров и солдат 8-й армии.


«В жестоком бою, бок о бок с немецкими и союзными армиями на русском фронте, вы многократно и решительно демонстрируете вашу стойкость и доблесть», защищая «тысячелетнюю европейскую цивилизацию от московского варварства».


Зато памятно – один из тех бойцов, кого вынесли с поля боя и вовремя доставили в медсанбат, запомнил девчат. На встрече ветеранов дивизии, уже в 1970-е годы, он подарит Евдокии Адонкиной и Оле Паршиной-Степовой шёлковые платки.


… Середина декабря 1942-го. Начало операции «Малый Сатурн», в которой участники небывалой Сталинградской битвы нанесут разгромный удар фашистской европейской орде.


Предрассветный зимний час.


В Журавке и по реке Дон на засекреченных ударных участках прорыва вражеской обороны от Калитвянской излучины до станицы Вёшенской наши артиллеристы заиграли «Катюшу» осколочным огнём по неприступным вражеским бастионам. Когда стихли орудийные залпы, то в наступление по донскому льду на Журавские горы пошла пехота. Но ещё огрызались свинцовыми очередями недобитые пулемётные гнёзда. Воя, с неба падали мины, вставая кустами разрывов. Прибрежный лес сплошь был минным полем.


Евдокия-Дуся в паре с Олей оказалась среди атакующих. В азарте боя осмелели, забыли о страхе. Кидались к раненым на крики: «Сестрички, родненькие!» Перевязывали их и на лыжных санках увозили назад через Дон в полевой медсанбат.


Догнал сестричку Дусю минный осколок. Скосил с ног. Успела осознать, почувствовать, что от крови лёд горячий. От её крови. И провалилась в небытие, из которого вернулась уже в лазарете.


После узнала: ей и Оле посчастливилось. Подружку легко ранило. Она вместе с Олей Дубянской, Марфушей Дибцевой, Феней Гарькавой, Катей Цымбаловой и другими девчатами из Журавки ушли в наступление дальше.


Лена Лисянская и две Маши – Ливенская и Луценко – погибли, защищая своё село. Как и их земляки – пулемётчик Василий Егорович Ливенский, боец Егор Абрамович Гарбузов.


А Дуся лечилась в госпитале в Тамбове. Поставили на ноги, но с костылями. Вручили документ – инвалид в восемнадцать лет.


Вернулась домой.


Вечером на улице гармонь заиграет, побежала бы, да кому ты нужна, хромоножка.


Порвала инвалидную бумагу и – уехала на Донбасс. Директор угольной шахты по-доброму принял фронтовичку. Стала она телефонисткой.


После смены скрипела зубами от боли и насильно сгибала, расправляла искалеченную ногу. «Пять лет на костылях, пять лет с палочкой».


Встретился ей, как в песне, парень молодой в степи донецкой. Свой, сельский. Родом белгородский. Провожал с работы, а затем Ваня, Иван Афанасьевич Адонкин, предложил Дусе выйти за него замуж. Поехали молодые в гости в Журавку. Да и остались в селе. Муж в колхозе плотничал, а Евдокия на ферме – молочные бидоны мыла, коров доила.


Невестка Люба сумела тот, выкинутый вгорячах, инвалидный документ восстановить. Бабушка вспомнила, что лечилась в Тамбове у рынка. Эта примета помогла отыскать номер госпиталя и его архив. Фронтовичке вернули заслуженную пенсию. Что было нелишне.


Жили – не тужили, в согласии и счастливо.


Дети, внуки, правнуки. Все в люди вышли и выйдут. Отшагал свой земной путь Иван Афанасьевич. «А одной и опять с палочкой в руке тяжело зимовать». Согласилась Евдокия Васильевна переехать в город к сыну и не жалеет.


«Живу, как панночка, на всём готовом»…

Источник: газета «Коммуна», №35 (26679) | Пятница, 5 мая 2017 года

.

Подробнее читайте на ...

евдокия васильевна дон село журавки войне немцы итальянцы