2018-5-17 19:08 |
Дата | 20 мая исполняется 101 год со дня выхода первого номера газеты «Коммуна» Много замечательных имён журналистов и писателей связано с нашей газетой. О некоторых из них, например, об Андрее Платонове и Николае Задонском, ставших классиками советской литературы, написаны десятки, а то и сотни статей.
Но были в ряду бесспорно способных и не такие «звонкие» фамилии, однако их вклад в летопись воронежского края не стал от этого менее значителен. Есть среди них и имя Петра Борисовича Андреева. О нём сегодня и наш рассказ.
Виктор СИЛИН
– Ты особо не тушуйся и не зажимайся, – наставлял Петра Андреева в первый его рабочий день тогдашний редактор Сергей Васильевич Елозо. – Народ у нас в редакции, конечно, за словом в карман не лезет, но не всё, что говорят, надо принимать за чистую монету.
– Да я что? Я – ничего, и потом меня у вас многие знают, – отвечал несколько растерянно Пётр. – Перед вами был редактором Швер Александр Владимирович, так он меня всё уговаривал перейти с «железки» в «Коммуну». Пока я надумал – он уже уехал в Хабаровск. С повышением его, наверное, перевели…
– Да как тебе сказать? – после паузы с расстановкой и словно нехотя ответил Елозо.
– Нет больше Александра Владимировича…
– Как это нет?
– А вот так. Нет – и всё… Расстреляли его как врага народа. Ладно, не будем об этом. Давай твоё заявление о приёме на работу.
И Сергей Васильевич Елозо, быстро пробежав по аккуратно написанным строкам с характерным андреевским наклоном букв в правую сторону, фиолетовыми чернилами написал в верхнем углу: «Принять П. Б. Андреева литсотрудником в отдел городской и областной информации». Поставил дату – 28 августа 1937 года – и размашисто расписался.
– Отдай заявление моему секретарю и иди в отдел знакомиться с ребятами.
Андреева в «Коммуне» знали. Знали как старшего техника отдела капитального строительства вагоноремонтного завода на станции Отрожка. Но больше – как рабкора. К тому времени Пётр уже девятый год работал на Юго-Восточной железной дороге.
Начинал он простым рабочим на Воронежском участке пути на станции Графской.
– А через два года пошел я на повышение, – вспоминал Петр Борисович. – Определили меня чистильщиком топок паровозов. Это, скажу я вам, похлеще, чем трубочист… Год я только и выдержал…
Отец какое-то время молча наблюдал за тем, как сын совершенно чумазый возвращался домой и при этом долго откашливался, а потом категорично заявил:
– Хватит, Петя, ходить в чистильщиках. Уж если решил быть железнодорожником, то учиться надо.
Отец для них – шести братьев и сестры Елизаветы – непререкаемый авторитет. И Пётр поступил в 1933 году в Московский заочный институт транспорта. К приходу в «Коммуну» он уже учился на четвертом курсе. Об отце же через какое-то время сорокалетний Петр Андреев напишет следующее: «Родился я 29 декабря 1908 года в Воронеже в семье транспортника-путейца. Отец работал на железной дороге ремонтным рабочим, старшим рабочим, техником, дорожным мастером, инженером, заместителем начальника дистанции пути, инспектором пути и будучи пенсионером – техником; с 1894-го по 1944гг. – в общей сложности свыше 50 лет».
Явно в этих строчках сквозит гордость сына за отца. Всё так. Кроме одного, того, о чем никогда и ни при каких обстоятельствах в семье Андреевых не говорили вслух.
– Мой прадед, отец моего дедушки, был из дворян, – рассказывает внучка Петра Борисовича Наталия Волынкина. – А прабабушка – простолюдинка. Где-то в Орловской губернии находилось их имение. Я думаю, что особого богатства у них не было. Скорее всего – мелкопоместные дворяне. Но всё-таки дворяне. А после Октябрьской революции – это как клеймо. Не только на судьбе родителей, но и их детей. Потому такой тайной было покрыто происхождение моего прадеда, хотя в семье родословную знали все. Но вслух – не дай Бог…
Отец же, Борис Борисович, часто в семье повторял: «Мы русские люди, родились в России, живем, работаем, здесь и умрем». По настойчивому совету отца Пётр тоже пошел на железную дорогу. Сам он так писал об этом: «После окончания средней школы в 1928 году я поступил на транспорт. Работал маляром Воронежского участка пути, чистильщиком топок Графского паровозного депо, смазчиком. Работал и одновременно учился заочно в Московском институте железнодорожного транспорта.
Весной 1931 года поступил десятником Воронежского транспортного участка… По строительной специальности работал до сентября 1937 года – техником на ст. Отрожка, производителем работ Графской дистанции пути, прорабом Воронежской жилищно-ремонтной конторы, старшим техником ОКС Отрожского вагоноремонтного завода.
В 1937 году я перешел работать в редакцию воронежской областной газеты «Коммуна», где был литсотрудником отделов городской и областной информации, писем, промышленно-транспортного, сельхозотдела».
Петр Андреев, прежде чем стать журналистом, прошел, как Максим Горький, большие «жизненные университеты». Поэтому в каком бы из редакционных отделов он ни работал, писал обо всем со знанием дела: путь-то у него от простого рабочего до руководителя среднего звена. И писал, насколько позволяло то время, правдиво, раскованно и образно. Поэтому и были ему подвластны самые сложные газетные жанры, такие как очерк, фельетон и театральная рецензия.
Началась война. У Андреевых – Петра Борисовича и Агриппины Игнатьевны – на руках двое малолетних детей: сын Валерий, которому в ту пору еще не исполнилось и пяти лет, и трехлетняя дочь Таня. Жили они на станции Графской, жили скудно, порой просто бедствовали. Петру приходилось каждодневно пригородным поездом добираться в редакцию «Коммуны». А в сорок втором, когда немцы все ближе и ближе подходили к Воронежу, пригородные поезда вообще стали ходить нерегулярно, с большими перерывами. И тогда Андреев, как ни тяжело было на душе, вынужденно написал заявление редактору «Коммуны» военной поры Семёну Петровичу Догадаеву: «В связи с тем, что по сложившимся объективным обстоятельствам я не могу соблюдать редакционный трудовой режим, прошу с апреля 1942 года перевести меня на работу по месту жительства – в Графскую дистанцию пути».
Редактор, как говорится, с пониманием отнесся к заявлению корреспондента и помог ему с трудоустройством. Сначала Пётр Андреев исполнял обязанности техника, а вскоре его назначили инженером дистанции пути. Здесь же в декабре 1944 года его приняли в ряды ВКП(б).
А через три месяца Пётр Борисович вернулся в «Коммуну».
– Всё-таки ты, Петя, истинный «коммуновец», – искренне обрадовавшись, сказал тогда ему Догадаев.
– Ну куда ж я без «Коммуны»? – последовал ответ. – В «Коммуне» я теперь прописан до самого своего конца…
– А раз так, то предлагаю тебе возглавить отдел культуры. Война, по всему видно, идёт к своему победному завершению, поэтому надо подумать и о душе народной. А она, как известно, без песни, стиха, задушевного слова никак не может. А ты можешь писать так, что и за душу берет.
Так появился приказ от 15 ноября 1945 года «о назначении т. Андреева П. Б. завотделом культуры, литературы и искусства с окладом 1150 руб. в месяц».
Пётр Андреев, прежде чем стать журналистом, прошёл, как Максим Горький, большие «жизненные университеты». Поэтому в каком бы из редакционных отделов он ни работал, писал обо всём со знанием дела: путь-то у него от простого рабочего до руководителя среднего звена. И писал, насколько позволяло то время, правдиво, раскованно и образно.
Особенным пристрастием, можно сказать, любовью нового завотделом культуры был театр. Андреев не пропустил ни одной премьеры в Кольцовском театре (хотя на ту пору он еще не носил имя поэта Алексея Кольцова и не был «академическим»), и каждый спектакль подвергал всестороннему критическому анализу. Особо рецензент обращал внимание на молодых актеров, старался их поддержать; любая, даже самая маленькая удача не ускользала от его внимательного и пристального взгляда.
Так случилось и с участниками спектакля «Барабанщица» по пьесе Афанасия Салынского.
На то время – пятидесятые годы – тот спектакль (а первую постановку осуществили в театре Советской Армии в главной роли с Людмилой Фетисовой), как сказали бы сейчас, оказался знаковым. Буквально не было театра, который бы не брался за постановку «Барабанщицы», сюжет которой связан с недавно отгремевшей войной. В Воронежском театре драмы в 1959 году главные роли исполняли будущий народный артист СССР Леонид Броневой (неподражаемый Мюллер из сериала «Семнадцать мгновений весны») и народная артистка РСФСР, первая из воронежских театральных деятелей удостоенная «Золотой маски», Римма Мануковская. О Леониде Броневом Пётр Андреев тогда писал: «Талант Л. Броневого наши зрители по достоинству оценили в спектакле по пьесе Погодина «Третья патетическая», где артист создал незабываемый образ Ленина. Ныне Броневой выступает в новом качестве – в роли летчика Федора – порывистого, непосредственного, сохранившего в себе, несмотря на военные испытания, живые юношеские черты. Артисту удалось передать характер своего героя, заставить зрителей поверить в чистоту его помыслов даже тогда, когда он прощает Ниле её связь с немцами»…
Незадолго до своего ухода из жизни журналистка Дора Гордина, проходившая в конце 50-х годов практику в «Коммуне», неожиданно вдруг вспомнила Петра Борисовича Андреева: «Дора, как хорошо, что вы появились!» Передо мной возник куда-то спешащий заведующий отделом культуры Пётр Борисович Андреев. Всегда подтянутый, чисто, до блеска выбритый, с сухими морщинками у рта, аккуратный до педантичности, не позволяющий даже малейшей неточности в материалах коллег, не говоря уже о студентах-практикантах. Его побаивались и те, и другие.
– Куда вы пропали? Идите в редакцию, садитесь за мой стол, я через часок вернусь, и быстренько сделайте мне информацию о концерте самодеятельности во Дворце культуры имени Кирова. Они там что-то интересное к 7 ноября готовят.
Я поднялась по знакомой лестнице, – вспоминала Гордина, – вошла в кабинет завотделом культуры . У Петра Борисовича, когда он уходил, на столе никогда ничего не оставалось. Стол был чист, как белый лист бумаги, посверкивая лежащим на нем стеклом, как и его очки в такой же тонкой оправе, как и у редактора Бориса Ивановича Стукалина.
Быстро созвонилась с Дворцом, взяла информацию и без промедления написала её. И как же я была рада, когда вернувшийся в редакцию Пётр Борисович, прочитав мою заметку, откинувшись на стуле и сдвинув очки на лоб, сказал: «Молодец, да и только!»
Самого Петра Борисовича Андреева не стало 21 октября 1982 года. На дворе тогда стоял погожий день еще золотой осени.
Журналист Пётр Андреев и его родители Борис и Елена Андреевы.
Снимки из архива «Коммуны» и из семейного архива Н. В. Волынкиной.
Источник: газета «Коммуна» |№37 (26784) | Пятница, 18 мая 2018 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
