2017-4-21 18:18 |
В минувшее воскресенье в Турции состоялся референдум по изменению Конституции страны, на котором с небольшим перевесом победили сторонники изменений. Президент Рэджеп Тайип Эрдоган, инициировавший референдум и фактически связавший с ним свою политическую судьбу, празднует победу.
Правда, ликование его сторонников на улицах Стамбула и Анкары выглядит гораздо более искренним, чем внешний вид самого Президента.
Александра Глухова,
доктор политических наук, профессор
Воронежского государственного университета
Замысел Эрдогана состоял в том, чтобы получить на референдуме поддержку, по меньшей мере, 60 процентов избирателей, что составляет конституционное большинство и позволяет утверждать, что в стране сформировался консенсус в отношении изменения государственного устройства. Однако результат оказался гораздо слабее, а с учетом того, что референдум проходил в условиях чрезвычайного положения, отсутствия у оппозиции возможностей полноценно вести агитационную кампанию и разоблачать аргументы президентской стороны, 51,4 процента и вовсе выглядят малоубедительными.
Неслучайно стали поступать сообщения о масштабных фальсификациях, самым вопиющим из которых стал подсчет бюллетеней, не проштампованных избирательной комиссией. С учетом того, что турецкое избирательное законодательство содержит специальную норму, запрещающую учет таких бюллетеней при подсчете голосов, нарушение носит серьезный характер. Однако требования оппозиции о пересчете голосов на сомнительных участках, скорее всего, не будут услышаны.
Эрдоган уже празднует победу, собрав многотысячные митинги своих сторонников, а частичные уступки, если они и случатся, не изменят общего результата. К тому же некоторые политические лидеры, включая американского Президента Дональда Трампа, уже поздравили Эрдогана с победой на референдуме.
Чем была вызвана необходимость в изменении государственного устройства страны?
Согласно официальной версии, это необходимо для объединения нации, сохранения политической стабильности и успешного поступательного развития. Известный повод к такой аргументации Эрдогану дал неудавшийся военный переворот летом 2016 года, следствием которого и стало введение чрезвычайного положения. Прошли массовые аресты не только участников переворота из числа военных, но и многих гражданских лиц – журналистов, преподавателей вузов и учителей школ, замеченных в нелояльности нынешней власти и симпатиям к злейшему врагу Эрдогана – религиозному проповеднику Фетхуллаху Гюлену, проживающему в США. Однако заявления о необходимости сохранения стабильности свойственны всем авторитарным лидерам, которые хотели бы еще больше укрепить режим личной власти, продлив его сколь возможно долго. В связи с тем, что введение президентской системы правления фактически обнуляет предыдущий правительственный стаж Эрдогана, он фактически может оставаться у власти до 2029 года. Подобная правовая гарантия необходима ему не только в плане защиты от возможных претензий международных организаций по поводу применяемых им методов, но и в целом для защиты членов его семьи, неоднократно замеченных в сомнительных финансовых операциях.
Нынешний объем полномочий Эрдогана беспрецедентен: отныне он фактически монопольно осуществляет исполнительную власть, поскольку пост Премьер-министра упраздняется.
Он может вмешиваться в процесс отправления правосудия, имея широчайшие полномочия по назначению судей, генерального прокурора и тем самым влияя на их позицию, особенно в сложных политических вопросах. Он может издавать указы и декреты без одобрения их парламентом, роль которого фактически сведена на нет, особенно в условиях доминирования там партии Эрдогана. Идеологию этой партии, густо замешанной на крайнем национализме, разжигаемом политиками, отныне с еще большей энергией будет транслировать государство.
Впрочем, государство ли? Если оппозиции и свободным СМИ фактически заткнули рот под угрозой преследований, если их не защищает Закон, и граждане перестают осознавать себя таковыми, то что остается от государства? Остается режим личной власти, политического выживания лидера, которому есть чего опасаться с точки зрения международно-правовых норм.
Неслучайно на критическую позицию ОБСЕ, усомнившуюся в достоверности результатов референдума, последовала гневная отповедь Эрдогана: «Пусть знают свое место!» Отношения Турции с Евросоюзом, и без того накаленные из-за критической позиции последнего, грозят и вовсе долгими заморозками. Европейские нормы и ценности не имеют ничего общего с тем курсом, который в последние годы проводит Эрдоган, в силу чего вопрос о вступлении Турции в ЕС, вероятно, будет снят с повестки дня. Дополнительным осложняющим фактором в двусторонних отношениях, наверняка, станет намерение турецкого Президента восстановить смертную казнь, не применявшуюся в стране с 1984 года.
Решительно ломая траекторию развития, заложенную основателем Турецкой Республики Кемалем Ататюрком – светское проевропейское государство, – Эрдоган все больше превращает свою страну в один из типичных ближневосточных режимов, в которых понятия «республика», «президент», «выборы» имеют очень условное значение.
Под сенью этих демократических по своей сущности понятий скрывается совсем другая реальность, очень напоминающая печальные политические практики 1930-х годов в Европе. Прибегая к типичным популистским приемам объединения лидера и «настоящего народа», безраздельно верящего в этого лидера и готового безоглядно идти за ним, подобные лидеры не объединяют («ради стабильности»), а фактически раскалывают общество, преследуя и подавляя тех, кто не согласен с такой упрощенной трактовкой общественной жизни. Лидеры-популисты, число которых в современном мире опасно множится, не терпят то, что составляет саму сущность современных демократических обществ, хотя также произносят демократические речи.
Им претит общественный плюрализм, разнообразие, необходимость согласования разнообразных интересов и поиск согласия. Они не приемлют любые процедурные ограничения, затрудняющие для них использование неограниченной и безответственной власти. Отсюда демагогические рассуждения про «единую и непогрешимую волю народа», хотя формирование этой воли они сами же изощренно и осуществляют. Те же, кто не согласен с такой трактовкой происходящего, громогласно объявляются врагами народа, изменниками и предателями родины, и подобная риторика также не представляет ничего нового: мир еще не забыл катастрофы фашизма.
Как показывает предварительный анализ, одобрение поправкам в Конституцию на референдуме выразили преимущественно сельские районы страны, тогда как ответ крупных городов был отрицательным. Не поддержали инициативу президента и этнические турки, живущие в США и Великобритании, так называемые экспаты. Этот факт, примечательный сам по себе, также имеет не только турецкую прописку. Везде, где в последнее время на выборах или референдумах решался очень важный для страны вопрос, четко прослеживается водораздел между городской, молодой, образованной граждански активной частью общества, и менее образованными, пожилыми, проживающими в сельской местности или в малых городках гражданами, напуганными стремительными социально-экономическими переменами и стремящимися, говоря словами известного социолога Ральфа Дарендорфа, «укрыться в теплых гнездах старых социальных взаимосвязей».
Проблема, однако, в том, что вернуться назад невозможно, а те, кто предлагает этот путь, пекутся вовсе не о народном благополучии. Понимание этого горестного факта рано или поздно наступает, но требует, как правило, очень высокую плату.
Источник: газета «Коммуна», | №31 (26675) | Пятница, 21 апреля 2017 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
