2018-8-14 20:00 |
Учительская династия В начале своих дорог к учительской профессии отличник просвещения Вера Николаевна Стародубова и её дочь Татьяна Закотельникова, ставшая в Лисках лауреатом районного конкурса «Учитель года-2018» в номинации «Неустанный педагогический поиск», и не помышляли, что они их приведут к делу, о котором Вера Николаевна и через 43 года работы в школе скажет мне выстрадано: «Моё дело, видно, до конца дней моих не даст мне покоя».
Николай КАРДАШОВ
г. Лиски
Тёплые глаза мамы
– Быть учителем на роду моём написано не было, – рассказывает Вера Николаевна. – Родилась я хоть и в селе, но в рабочей, насквозь «технической» семье. Папа мой, Николай Семёнович, весь израненный войной, трудился слесарем-ремонтником в вагонном депо Лиски. А мама, Анастасия Николаевна, в 16 лет, приписав себе год, поступила в энергетический техникум и стала потом работать электромонтёром на городской ТЭЦ.
Профессией учителя заразила меня наша невестка Вера Блинова, преподававшая немецкий язык в школе в Залужном. А затем в школе появился историк Иван Кузьмич Журавлёв – лётчик-фронтовик. Его уроки были чем-то необыкновенным, они-то и подвигли меня стать историком. Сестра соседки нашей жила в Челябинске и уговорила меня поступать в местный пединститут. Но перед самым вступительным экзаменом по истории пришло письмо от мамы: «Вера, аккордеон молчит, в доме пустота – приезжай». На экзамене вытащила билет с вопросами о Брестском мире и о коллективизации. Ответить могла без подготовки, но перед глазами – жалостливые строчки мамы. В общем, вышла я и говорю экзаменаторам: «Ничего я не знаю по билету». С полчаса меня пытались уговаривать – какое там! Вернулась домой – мама радёшенька, а отец ругает…
Пришла несостоявшаяся студентка в родную школу, а там как раз учителя пения ищут. «Мне и говорят, – продолжает моя собеседница, – у тебя, мол, три класса музыкальной школы – пробуй. Вот и начала учительствовать с уроков пения да с нескольких часов немецкого языка. На следующий год поступила на заочное отделение истфака Воронежского пединститута и после третьего курса стала вести историю».
«С детства я видела у мамы особенное отношение к нелёгкому труду сельского учителя, – благодарно скажет потом дочка Веры Николаевны, преемница её судьбы и дела, Татьяна. – Бессонные ночи, бесконечная загруженность и вместе с тем – всегда добрые и тёплые глаза, располагающая улыбка, красивая причёска и очень аккуратный, со вкусом подобранный гардероб. Это заставляло и всю молодёжь нашего села Лиски начала 70-х одеваться так же со вкусом, говорить так же правильно, вести себя интеллигентно, как и моя мамочка. И когда пришло время мне выбирать свою профессию, вариантов даже не возникало – я тоже стала учителем». «Попробовала бы не стать! – смеётся Вера Николаевна. – Я же Таню с самого малолетства во все походы носила с собой в рюкзаке».
Так бы и преподавала сельская учительница историю, втиснутую в обложки учебника, не обременяя себя другой историей – историей памяти людской. Но судьба у людей дорог не спрашивает, она им, совестливым да деятельным, указывает.
Колокол расстрельного яра
– По соседству с нами, – вспоминает Вера Николаевна, – жила семья, в которой было пятнадцать детей. Одна из внучек из той семьи, Аня, как-то поведала мне, что её семь дядей ушли на фронт и все вернулись живыми. Оказывается, их отец всю войну сторожил в урочище Шатрище колхозные сады, посаженные ещё монахами. И до самой Победы каждый день молился за своих сыновей в церкви. Все семеро братьев-орденоносцев воевали в самом аду. Танкист Иван Лоленко под Сталинградом прорвался на немецкий аэродром, уничтожил фашистские самолёты и взял в плен лётчика-аса. О его подвигах всю войну писали фронтовые газеты. Позже он узнал: в Сталинграде воевали и его братья Никита и Василий, но встретиться им там не довелось.
О героических братьях Вера Николаевна рассказала землякам, написав о них исследовательскую работу «Они сражались за Родину». Работа заняла первое место на областном конкурсе, а материал о братьях Лоленко стал центральной экспозицией созданного Верой Николаевной школьного музея. И станет этот музей одним из первых в районе лауреатов премии общественного признания «Золотой летописец», а его создательница вместе с дочерью Татьяной в своём поиске выйдут на неизвестную военную драму, которую люди назовут лискинским «Бабьим яром». Позже их выпускники увековечат это место достойным мемориалом, к которому потянутся люди из разных концов России.
– В 2011 году мы обеспокоились тем, что в сельском живописном логу Абрамка стал умирать родник, – рассказывает Татьяна Владимировна. – Тогда ещё не было ТОСов, и для его возрождения я сделала проект «Источник жизни», надеясь силами селян поддержать жизнь родника. Проектом заинтересовались на воронежском заводе «Водмашоборудование», выделили нам грант в 30 тысяч рублей, за которые мы сделали сруб и мосток через ручей у расчищенного родника. Узнав о нашем проекте, бывшая школьная вожатая Мария Волкова, живущая в Твери, рассказала, что в годы войны немцы и мадьяры превратили Абрамку в расстрельный яр, где они убили и её маму. И передала нам акты фашистских злодеяний с именами 28 селян, расстрелянных в Абрамке. Ужаснувшись масштабами трагедии, мы с мамой решили установить имена всех погибших здесь. За несколько летних отпусков объездили все правобережные сёла района, находили очевидцев, записывали их воспоминания. Список расстрелянных расширился до 109 имён, а от рассказов очевидцев трагедии просто стынет кровь в жилах… Вот лишь несколько эпизодов зловещей тайны Абрамки, раскрытой Верой Николаевной и Татьяной Владимировной.
Вспоминает Алексей Сидельников – бывший партизанский «орлёнок»-связной: «Двенадцать годков мне в то лето было. В июле 42-го немцы подошли к Дону, и правобережные сёла Лиски и Залужное объявили прифронтовыми. Их автоматчики пошли по хатам, женщин с детками малыми да стариков выгоняют, в колонну заталкивают… Погнали нас по дороге на Ковалёво, по бокам всадники на огромных лошадях. Плач над колонной стоит, пыль и жара несусветные. Женщины кинулись из Никольского родника детям воды набрать, но их остановили автоматные очереди конвоиров. В сумерках согнали нас изверги в кучу на площади в Ковалёво для ночёвки. Женщины помоложе засобирались в село наше сбегать за едой и одёжкой для детей – к утру надеялись обернуться. Пошла с ними и наша соседка тётя Маруся. Она уже на сносях была, вот-вот должна родить. Но никто из женщин к утру так и не вернулся. Прибежали плачущие ребятишки, рассказали, что всех их в Абрамке мадьяры постреляли.
И тётю Марусю тоже… А из яра расстрельного, говорят, крик младенца родившегося слышали…»
Земляки уважительно величают своих учителей ангелами-хранителями
памяти. Фото Николая КАРДАШОВА.
– Нашей землячке Маше Милькиной было в ту пору 16 лет, – делятся учительницы. – Вместе с мамой и другими женщинами она в ту ночь тоже вернулась в село за провиантом и одеждой. Мадьяры всех их арестовали и повели к Абрамке. Сначала расстреляли женщин. Потом вместе с Машей на край яра поставили под пулемёт и семерых детишек. Но начался артобстрел из-за Дона, и расстрелять их не успели – дети убежали в Ковалёво.
Оставшись без мамы, Маша одна воспитывала пятерых братиков и сестричек.
Другой землячке моих героинь, Дусе Жежелевой, было летом 42-го четыре годика. Мама пришла с ней в село и, оставив ребёнка у железнодорожной насыпи, направилась в избу взять картошки. Мадьяры схватили женщину и тоже расстреляли в логу. Девочка росла сиротой, потом уехала на Украину. Несколько лет назад Вера Николаевна и Татьяна Владимировна гостили в Святогорске у своего выпускника, Владыки Арсения – настоятеля Свято-Успенской лавры. И встретили здесь Евдокию Савичну Жежелеву, которая невесть как узнала о приехавших земляках и передала им всю свою пенсию на помин расстрелянных в Абрамке мамы и всех упокоенных там женщин и детей.
В роднике пульсирует жизнь
Вот так невыплаканную трагедию расстрельного лога по именам-крупинкам собирает учительская семья своим подвижничеством. Обжёгся этой трагедией и их выпускник Игорь Яковенко, ставший Владыкой Арсением – архиепископом Святогорским. Из чёрного, словно пепел, мрамора, привезенного из Украины, возвёл в Абрамке величественный мемориал с плакальницей-часовней. «Такой подъём народный был на строительстве мемориала памяти! – вспоминает Татьяна Владимировна. – Шли люди из сёл Залужного, Лисок, Никольского – несли деньги, предлагали своё участие. Моя первая учительница Антонина Кузьминична Бразовская десять пенсионных тысяч на святое дело не пожалела. Да и сыновья мои, считай, выросли со мной на Абрамке: Денис дорожки бетонировал, а Ванька обеды людям сюда носил».
На мраморе мемориала длинной пулемётной очередью – имена, имена, имена… Неумывакины, Синельниковы, Олейниковы, Вдовенко, Деревянкина, Жежелева, Вольвашова, Кубраковы, Лоленко, Марченко, Милькины… Стекают чёрные слезинки рос со светлых строчек на мраморе. И словно живое сердечко, пульсирует у светлой часовенки под горой, созывая людей к памяти, родник-криничка, жизнь которой тоже вернула учительская семья. От их собирательных дорог отголоски расстрельного лога докатились и до столицы: ещё один их земляк, московский учитель Виктор Кучерявенко, выковал из вечной стали для Абрамки «Дерево памяти» с подсвечниками для поминовения. И до десяти экскурсий в год водят к мемориалу в логу сельские учительницы – люди сюда приезжают даже с Дальнего Востока. И уже не одно поколение школьников Лисянской средней школы отстояло здесь Вахты памяти, с которых и начинается осознание своей причастности к судьбе малой родины. И не все ещё имена назвал людям этот страшный расстрельный лог. Потому и плачет Абрамка чёрными слезами, взывая дочь и маму к продолжению поиска. К тому, о котором Вера Николаевна, давно вышедшая на заслуженный отдых, но продолжающая вести уроки вне расписания, сказала: «Моё дело, видно, до конца дней моих не даст мне покоя».
Источник: газета «Коммуна» | № 62 (26809) | Вторник, 14 августа 2018 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
