2016-6-11 11:55 |
Память В мае 2013 года в Администрацию Таловского муниципального района Воронежской области пришло письмо на официальном бланке Посольства Российской Федерации в Словацкой республике. В нем консульский отдел посольства передавал просьбу жителя небольшого словацкого городка Штурово Йозефа Слабака отыскать родственников уроженца поселка Абрамовка Василия Егорова, значившегося в Книге Памяти района пропавшим без вести в декабре 1944 года.
А еще словак просил рассказать жителям Абрамовки о том, как в его стране берегут память об их земляке. Тогда мы помогли штуровцам через посольство связаться с племянницей Василия Сергеевича, которая сегодня проживает в Коломенском районе Московской области. А сегодня выполняем вторую просьбу словацких друзей.
Владислав Вдовенко, краевед
р. п. Таловая, Воронежская область
Эта история началась в 2001 году. Тогда на берегу Дуная, на восточной окраине Штурово, обнаружились дюралевые обломки, очень похожие на части самолета. Нашли их даже не словаки, а немцы. Есть в Германии организация VBGO («Союз по поиску и захоронению солдат, погибших в Восточной Европе») – аналог наших поисковых отрядов. Ищут эти ребята в первую очередь солдат вермахта, но чаще находят все же наших, советских, бойцов. Они-то и установили, что лежит на дунайском берегу самолет американского производства. Позже выяснилось, что это бомбардировщик «Бостон А-20J».
Здесь же, под обломками, поисковики нашли останки двух летчиков и планшет с документами.
Штурово – городок пограничный (по ту сторону реки уже венгерская земля), местность лесистая. Поэтому это место оставалось неизвестным и нетронутым более полувека. Среди местных жителей нашлись свидетели, которые утверждали, что самолет был сбит немецкими зенитками 9 декабря 1944 года.
Содержимое планшета было порядком изъедено плесенью. Кроме традиционной карты окрестностей Будапешта, нарисованной, правда, от руки, в нем оказались две фотографии, недописанное письмо и большое количество документов комсомольской ячейки летной эскадрильи.
На обратной стороне одного из снимков, изображение которых оказалась полностью разрушенным, значилось: «Моему другу Саше поздравления с Новым 1944-м годом. 23. 12. 43 г. ». Больше ничего немцам прочесть не удалось. А потому они сочли за благо передать планшет нашим поисковикам.
Но соотечественники решили «плясать от другой печки». В незаконченном письме эксперт-криминалист, к которому они обратились, смог прочесть лишь часть предложения: «В . . . озно наших всех немцы расстреляли. . . » Это «…озно» вполне могло быть названием поселка или города, откуда писавший ушел на войну. И довольно скоро такой населенный пункт обнаружился в персональных данных одного из членов экипажа 452-го бомбардировочного авиационного полка 5-й воздушной армии. Младший лейтенант Гирш Финкельштейн родился в городке Лиозно Витебской области. «Нашими» в письме могли быть евреи, которых еще в июле-сентябре 1941 года действительно уничтожили почти полностью.
Сходилось почти все. Полк летал на «Бостонах», бился с врагом в районе Будапешта, от которого до Штурово по летным меркам рукой подать. Более того, оказалось, что экипаж, в котором летал Гирш штурманом, погиб как раз в декабре 44-го, 22-го числа. Подбила его зенитная артиллерия врага как раз над соседним со Штурово венгерским городом Эстергомом. Стрелком-радистом того экипажа по найденным тогда данным был абрамовец Егоров.
Словом, выходило, что планшет принадлежал Финкельштейну. Немного диссонировали с этим дата гибели экипажа, не совпадавшая с показаниями словацких очевидцев, и имя с фотографии. Но поисковики решили, что точная дата за прошедшие пятьдесят с лишним лет забылась, а еврейское имя Гирш могло трансформироваться в более привычное для уха Саша.
Обо всем этом сообщили в Словакию в 2002-м, где к тому времени уже зрела идея увековечить память погибшего экипажа. Делом это оказалось непростым. На помощь властей местного окреса рассчитывать не приходилось, потому штуровцы начали собирать деньги сами. И только 26 марта 2013 года, в день 68-й годовщины освобождения города от фашистских оккупантов, небольшой гранитный памятник появился на месте падения самолета. Открыли его без излишней помпы, при небольшом стечении народа, но с соблюдением полагающихся воинских почестей: караул в военной форме тех лет, салют из трех залпов и т. д. Здесь, на берегу главной реки Европы, и рассказали легенду, которая живет в городке до сих пор.
В первой половине декабря 44-го Красная Армия замыкала кольцо вокруг большой группы немецких и венгерских войск, стянувшихся к Будапешту, от которого до Штурова каких-нибудь 30 километров. Фашисты пытались вырваться из котла, где становилось все горячее, уйти за Дунай на север или запад. Одним из их шансов был мост Марии Валерии между Штурово и Эстаргомом. Перед ним, на венгерской территории, скопилось огромное количество войск и техники. Лучшей мишени для авиации представить себе трудно. И не воспользоваться этим командование 5-й воздушной армии просто не могло. Враг огрызался зенитной артиллерией и истребителями, а потому потери среди бомберов все же были, хоть и не столь значительные.
В один из дней (а словаки и сегодня уверяют, что это было 9 декабря) снаряд зенитной пушки попал прямо в фюзеляж или крыло большого самолета, бомбившего левый берег Дуная. Тот стал быстро падать по дуге. Перелетев через реку, уже приговоренная машина устремилась прямо на дома восточной части городка. И, наверно, упала бы туда, но менее чем за километр до земли она словно ожила: дернулась, перевернулась через крыло, отваливая вправо. Скорее всего, не выдержали внутренние конструкции «Бостона», но свидетели, а их до сих пор немало в Штурово, уверяют, что пилот до последнего старался отвести уже плохо управляемый самолет от городской окраины в лес. Может быть, именно поэтому спустя 68 лет штуровцы сдавали свои далеко не лишние евро, пытаясь хоть как-то отблагодарить летчиков, спасших не одну жизнь их земляков.
Фронт вот-вот должен был прокатиться по этим местам, потому все в городке тогда жили затаенно, искать экипаж погибшего «А-20J» никто не стал.
В этой легенде не хватало только имен героев. И вот теперь две русские, одна полуеврейская - полуукраинская и одна чисто еврейская фамилии, хоть и словацкими буквами, высечены в граните. Кольцов, Егоров, Кушнир, Филькенштейн…
Но в этой истории не все так однозначно. Еще в 2013-м нас смутила одна деталь. В журнале, где фиксировались все летные происшествия 453-го бомбардировочного авиаполка, черным по белому было написано, что из экипажа Кольцова погибли не все. Один из летчиков на момент написания донесения был жив и находился в госпитале. Фамилия его не называлась. Судьба остальных оставалась неизвестной. Да и обстоятельства гибели «Бостона» описывались по-другому.
22 декабря, в 14 часов 42 минуты, группа из девяти бомбардировщиков полка вышла в район цели – моста Марии Валерии. Но три клина звеньев, неожиданно для себя, врезались в стену зенитного огня. По мнению писавшего донесение, одновременно огонь вели пять батарей среднего калибра и до десяти мелкокалиберных батарей. Группа рассыпалась. Самолеты стали маневрировать по высоте, направлению и скорости. О прицельном бомбометании речь уже не шла, но все складывалось относительно неплохо. Бомбы ложились в гущу техники у моста, что потом подтвердили фотоснимки. Спустя минуту старший группы услышал в наушниках голос стрелка-радиста, который сообщал, что выведен из строя один из двигателей их машины.
Радистом по данным журнала был абрамовец. Успел ли радист услышать в ответ команду возвращаться, или экипаж сам принял решение попытаться дотянуть до своих, в группе так и не поняли. Самолет Кольцова ушел из поля его зрения с резким снижением и на одном двигателе якобы протянул до населенного пункта Пюшлекхатван.
Тогда, полтора года назад, мы не смогли разобрать название этой деревеньки, написанное, как потом оказалось, с двумя ошибками. А потому постарались обратить внимание господина Слабака только на то, что трупов должно быть три, а не два. Но два - не четыре. Еще один летчик мог выброситься с парашютом, погибнуть уже на земле. Наша ремарка не ставила под сомнения главного – в Штурово погиб именно экипаж нашего земляка и, скорее всего, он сам.
И вот теперь, когда при проверке персоналий Книги Памяти района мы вновь «встретились» с Василием Егоровым, было решено все же отыскать это, как мы тогда полагали, местечко в Словакии. Но деревенька оказалась венгерской и расположенной почти в 50 километрах от места обнаружения обломков интересующего нас «Бостона».
Дальше – больше. Мы наткнулись на оперсводку № 110 штаба полка от 22 декабря. Вот цитата из нее: «…В результате обстрела прямым попаданием над целью сбит самолет, пилотируемый: летчик мл. л-т Кольцов, штурман мл. л-т Филькенштейн, стрелок-радист старшина Подлипаев, воздушный стрелок ефрейтор Чумак. По докладу экипажей самолет упал в районе цели, из числа экипажа по маршруту никто не выпрыгивал» .
Ни Егорова, ни Кушнира… Да и погибших при падении тогда должно быть четверо, а не двое… Но сводка составлялась спустя два часа после падения «Бостона», всех деталей в штабе могли еще не знать. А вот именной список потерь 5-й воздушной армии составлялся уже в середине января 1945 года. Первоначальные данные к тому времени уже должны были быть уточнены, исправлены. Так вот, в нем из всех вышеперечисленных авиаторов значатся только два: летчик и штурман. Так что, если штуровский самолет пилотировал Кольцов, то останки его и Филькенштейна могли обнаружить немецкие поисковики. Получалось, что Егорова либо вообще не было в том самолете, либо он остался жив. В любом случае абрамовец 22 декабря не выбыл безвозвратно, о его судьбе было что-то известно в дивизии.
Но тем самолетом мог быть и другой «Бостон». Оказывается, 22 декабря на аэродром 48-го полка той же 218-й авиадивизии после бомбардировки моста Марии Валерии тоже не вернулся «Бостон». Управлял которым лейтенант Степанян. И обстоятельства этих двух катастроф в разных документах странным образом перекликаются. Догадайся, читатель, возле какой деревни он числится упавшим? Правильно, Пюшлекхатван…
Но еще раньше, 8 декабря, в том полку и в том районе была еще одна боевая потеря. Нет данных о том, где именно упал бомбардировщик, но точно известно, что в его чреве остались два человека. Может словацкие старики не так уж далеки от истины, твердя о 9 декабря как о дате гибели штуровского самолета? К тому же в этом экипаже мы наконец-то нашли Сашу. И даже не одного, а двух.
Так кого же перезахоронили в Словакии? К сожалению, однозначно ответить на этот вопрос мы не смогли. Но точно – не нашего земляка.
Честно говоря, бывает обидно, когда роешься в архивных документах несколько дней, находишь, как кажется, верную ниточку, но она рвется. Вот и в этом случае мы ничего не сможем добавить к уже имеющимся в КП данным Егорова. Даже после увековечения на штуровском мемориале он все равно остается пропавшим без вести. Мы не стали делиться своими выводами со словаками. Ведь, по большому счету, не важно, где именно сгинул этот двадцатилетний солдат. Пусть уж лучше имя абрамовца, не вернувшегося с какого-то другого боевого задания в декабре 1944-го или уже в 1945-м, будут с благодарностью вспоминать еще не одно поколение в отделенном несколькими государственными границами словацком городке, чем он навсегда останется полузабытым, как тысячи других уроженцев нашего района.
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
