2018-4-5 18:49 |
Жизнь вне Интернета За его питерские студенческие этюды иностранцы платили долларами. А лискинцы не нарадуются ему как непревзойдённому мастеру… сапожного дела и одновременно живописцу и педагогу.
И ездят посмотреть на его чудо-дом, возведенный талантливыми руками художника-зодчего.
Николай КАРДАШОВ
г. Лиски
По древней армянской легенде, род Шабоян пошёл от библейского Ноя. Того самого, который, спасая живность Земли от Всемирного потопа, соорудил ковчег и посадил в него «каждой твари по паре». Легенду эту подкрепляет и даденное моему герою имя Апет, которое в переводе означает «сын Ноя».
По жизни же Апет – сын простого сварщика, в роду которого художников отродясь не водилось. Но был мудрый дедушка: он брал с собой мальчишку на горные пастбища у озера Севан и говорил, говорил о красоте родной земли, которая спасает от душевной пустоты. Она и будет спасать его – красота армянская, русская, северная, когда судьба станет бросать его по необъятным просторам порушенного Советского Союза.
Уже в младших классах руки мальчишки потянулись к кисти, чтобы выплеснуть на холст красоту, подсказанную дедушкой. Но учительница Апета была против его поступления в художественную школу до тех пор, пока он не поправит оценки по основным школьным предметам. Ситуацию Апет разрешил с мальчишеской категоричностью: тайком записавшись в «художку», принёс родителям квитанцию для оплаты за учёбу – 28 рублей с копейками.
Потом было художественное училище имени Мартироса Сарьяна, давшее Апету профессию резчика-реставратора. А затем жажда постижения мастерства привела его в Государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина при Российской академии художеств в Санкт-Петербурге, где он постигал профессию живописца.
– В те студенческие годы, – вспоминает Апет Латваевич, – друзья-художники предложили мне реализовать несколько этюдов на уличной выставке-продаже. Взял я этюд Петропавловской крепости на фоне Невы и протиснулся в ряд уличных художников. Но так мне стыдно было торговать, что прислонил свой этюд к картинам бывалого товарища, а сам в сторонку отошёл. Вдруг слышу, зовёт приятель: «Ара! Сюда скорее! Тут англичане твоей крепостью интересуются – почём отдавать?». А откуда я цену знаю – первый раз же? Говорю товарищу: «Отдавай, за сколько хочешь». Покупатели тридцать долларов протянули и довольные увезли мой этюд в Англию. Тогда я впервые увидел эту заморскую валюту и цены ей не знал – десять долларов истратил, а двадцать в книгу положил да и забыл, в какую.
Дальше жизнь Апету ничего лёгкого не сулила, да и сам он послаблений у судьбы не просил. Со студенческим стройотрядом приехал на сбор яблок в одно из лискинских хозяйств. Вспоминает: «Природа Придонья мне на душу легла, а земляки, работавшие на стройках в Лискинском районе, сманили меня в свою бригаду». Так художник сделался бетонщиком, плотником, каменщиком, кровельщиком и штукатуром.
С развалом Советского Союза семья, где подрастали дочка и два сына, стала всё острее ощущать на себе закон диалектики, утверждающий, что бытие определяет сознание. Творчество прибытком не радовало, а на родине всё меньше становилось работы. В России же новоиспечённая элита кинулась шиковать дворцами да замками-новоделами, и строительные профессии здесь оказались как никогда востребованными. Когда в 2004 году встал вопрос, куда податься, вспомнилась лискинская природа, которая «легла на душу».
О необычном сапожнике-художнике прознала директор Лискинской художественной школы Ирина Панфилова. Побеседовала с ним, посмотрела его пронзительной чистоты этюды и пригласила учить живописи юные лискинские дарования.
Переехав в Лиски, некоторое время они мыкались по съёмным квартирам, копя средства на собственное жильё. Апету пришлось открыть сапожную мастерскую, которая и поддерживала на плаву семейный ковчег. И помотаться по стройкам пришлось по всей Воронежской области. Но где бы Апет ни был – в Рамони ли, в Воронеже – везде успевал сделать зарисовки полюбившихся пейзажей: когда-то да пригодятся.
Со временем в пригородном хуторе Калач семья Шабоян купила неказистый домик, и Апет стал по собственным эскизам своими руками сооружать дом. Разрываясь между сапожной мастерской и стройкой, умудрялся по-прежнему делать акварельные эскизы – кисти и масляные краски считал большой роскошью для семейного бюджета.
В один из дней из далёкой Якутии позвонил брат и передал телефонную трубку большому начальнику. Начальник-энергетик попросил сделать эскизы православной церкви, которую его компания замышляла построить на вечной мерзлоте. Христианин Апет вложил в чертежи и эскизы всю истосковавшуюся по творчеству душу и приехал на берег Ледовитого океана, чтобы собственноручно «привязать» храм к местности. Так и «привязывал», возводя бревенчатую церковь собственными руками – от свай-фундаментов до купола. И соединил в облике того храма русское величие и возвышенную армянскую грусть. В Лиски вернулся с эскизами суровых северных пейзажей. Но и в этой суровости есть, оказывается, место для согревающих лучиков оптимистичной кисти художника. Мужество в горе (рано не стало дочери-красавицы) не пустило мрачный свинец красок и во все последующие работы Апета.
О необычном сапожнике-художнике прознала директор Лискинской художественной школы Ирина Панфилова. Побеседовала с ним, посмотрела его пронзительной чистоты этюды и пригласила учить живописи юные лискинские дарования. И они, и родители их так к учителю прикипают душою, что многие, окончив «художку», выбирают профессию своего наставника.
Сыновья… Старший, Нарек, оканчивает Воронежскую архитектурно-строительную академию. Младший, Айк, тоже выбрал мужскую профессию – учится водить поезда в Лискинском техникуме железнодорожного транспорта.
– Думал, художники в нашем роду, мною начавшись, на мне и переведутся, – говорит Апет. – Но как-то подошёл ко мне Айк, посмотрел, как я из ствола груши фигурку вырезаю. «Пап, – попросил, – разреши и я попробую». Попробовал, и такая изящная ваза у него получилась. Сейчас осваивает резьбу по камню.
У Апета – гора грамот и дипломов за участие в выставках. Есть даже диплом победителя областного конкурса «Педагог-художник». А на свою первую в Лисках персональную выставку он долго не соглашался. Уговорить его помог случай.
В картинной галерее Лискинской художественной школы злоумышленники ночью похитили три работы талантливого живописца – «Воронежские просторы», «Весеннее настроение» и «Воспоминание». Это и подтолкнуло его: если картины украли, значит, они действительно кому-то интересны. И в день презентации его персональной выставки в зале районной библиотеки, что называется, яблоку негде было упасть. Люди потянулись сюда, будто в зной к родниковой прохладе. На вернисаж мастера из разных концов России приехали его ученики. А через пару недель в выставочном зале я встретил женщину с двумя девочками, любующимися этюдами Апета.
– Когда на душе делается тяжело и горько, я беру своих девчонок и иду к картинам Шабояна, – сказала тогда Надежда Ирхина. – В них есть какая-то светлая душа, которая лечит и вытесняет боль…
Кстати
Узнав, что в Лисках живёт прикованный к постели церебральным параличом парень Ваня Обухов, увлечённый творчеством Владимира Высоцкого, Апет вылепил для него великолепный бюст поэта-барда, а Ирина Панфилова передала портрет поэта, написанный воспитанниками детской школы искусств. И нужно было видеть светящиеся счастьем глаза Ивана, когда он узнал, что эти подарки сделаны специально для него.
Апет Шабоян и его картины. Фото Николая Кардашова.
Источник: газета «Коммуна» | №26 (26773) | Пятница, 6 апреля 2018 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
