2016-2-9 18:29 |
Театр | Свою попытку постижения чеховского «Дяди Вани» художественный руководитель Камерного театра Михаил Бычков предложил зрителям в рамках проекта «Театр light» Виталий Черников – Не всегда наших ресурсов и сил хватает на то, чтобы создавать значительное количество серьёзных, полноценных, законченных произведений, – признался он перед первым показом.
– И мы подумали: было бы неплохо иногда что-то такое на себя примерять, обращаться к каким-то произведениям без оглядки на имеющиеся материальные ресурсы.
Идея проекта родилась после организованных в стенах театра читок пьес: многим зрителям пришёлся по вкусу такой формат. Михаил Бычков рассказал, что иногда его театр будет предлагать на суд зрителей свои творческие пробы, которые в дальнейшем вовсе не обязательно приведут к полноценной премьере.
Эскиз «Дяди Вани» (что к концу февраля всё-таки будет «дорисован»), однако, кажется вполне законченной работой. То есть ощущалось, конечно, что столы и стулья в окончательной версии заменят более соответствующими режиссёрскому видению. Но костюмы – наверное, тоже временные – уже выглядят «приросшими» к телу большинства персонажей.
Действие пьесы из чеховской эпохи оказалось перенесено лет на семьдесят ближе к нам. Её автор вступил в диалог с Александром Вампиловым, а персонажам новое время подарило небольшой магнитофон, чтоб, слушая музыку 1970-х, не так страшно было жить. Для режиссёра, кажется, не менее важно общее Ивана Петровича Войницкого и Михаила Львовича Астрова, какими их играют Камиль Тукаев и Андрей Новиков, с теми мужчинами, что столкнулись с личным кризисом в советском кино эпохи застоя («Осенний марафон», «Полёты во сне и наяву»). Когда к этим двоим присоединяется «обедневший помещик» Илья Ильич Телегин в исполнении Андрея Мирошникова, и эта троица угрюмо смотрит из-за стола в зал, пару секунд и вовсе кажется, что перед нами некая трагическая версия гайдаевских персонажей.
Мужчины здесь все нелепы, и в том нет особых поводов для умиления. Дядя Ваня во втором действии от ревности теряет лицо и становится поразительно похож на персонажа сорокинской «Нормы», который в сходных условиях загородной жизни вёл безответную переписку с находящимся в городе хозяином «имения» (тоже, кстати, профессором, как и оппонент Войницкого Серебряков). Началась она с умиротворённого лирического тона («Тут всё у нас хорошо, весна вовсю, снег ещё не сошёл, но, вроде бы, сходит, на дороге намёрзло много, а калитку я еле отодрал — вон как пристыл внизу ледок-то!»), постепенно трансформируясь во всё более бессвязные обвинения – «Вы вон клубничку-то любите, а не знаете и как усы обрезать, да как что. А есть её любите, да и картошечку тоже с маслицем. А помочь мне не помогаете, видно, я рожей не вышел», закончившись же несколькими страницами истошного и бессильного «ААААААААААААААА».
Конечно, по эскизу далеко не всё можно понять о будущем спектакле. Но уже заметно, что этот «Дядя Ваня» скорее про женщин, чем про мужчин. Про Елену и Софью (актрисы Людмила Гуськова и Татьяна Бабенкова). Про тех, кто дарил мужчинам – таким неприспособленным, таким нескладным – смысл жить.
А те даже не считали любивших их равными себе. Самая трогательная сцена, когда две молодые женщины, оставшись на сцене вдвоём, напиваются (подражая кумирам) и танцуют под магнитофон.
А потом придут мужики и опять всё испортят.
Сцена из спектакля «Дядя Ваня». Фото Алексея Бычкова
Источник: газета «Коммуна», №11 (26551) | Вторник, 9 февраля 2016 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
