2020-4-16 17:51 |
Лица эпохи Их два брата – Борис и Анатолий Манушины. Старший известен в Ленинграде/Петербурге, младший – в Воронеже. Борис – признанный фотохудожник, младший Анатолий – историк-краевед.
Михаил ВЯЗОВОЙ
г. Воронеж
Их детство пришлось на довоенное и военное время.
– Свои ранние годы мы провели в Саратове, – вспоминает Анатолий Владимирович Манушин. – Особенно страшными были годы войны. Голод, неустроенность, похоронки с фронта, которым, казалось, не было конца. От голода нас спасала картошка, которую мы посадили на городском пустыре. У Бориса есть об этом проникновенное стихотворение. Стихи брат начал писать в ту самую военную пору, а уроки рисования стали его любимым предметом.
Первым фотоаппаратом Бориса оказалась трофейная камера «Балда», с гармошкой и размером кадра 6х8 см. Она имела забавный видоискатель-перископ, торчащий слева от объектива с центральным затвором. Тогда юноша не думал-не гадал, что с фотоаппаратом будет связана вся его жизнь. В год Победы, когда ему исполнилось девять лет, Борис Манушин обратил внимание на открытку из семейного альбома. На ней было запечатлено величественное здание Ленинградской академии художеств. «Это изображение врезалось мне в память, а любовь к прекрасному и неведомому городу овладела мной сразу и навсегда, – признавался впоследствии маститый фотохудожник. – Уже тогда я решил, что когда стану большим и буду зарабатывать, то уеду в Ленинград». Так всё и вышло. Младший Анатолий отправился с родителями в Воронеж, а Борис подался в Ленинград. Первая попытка поступления в академию художеств, вторая попытка… А жить на что-то было надо. Вот тогда он и направился в ремесленное училище, где были, что называется, и стол и кров, а окончив «ремеслуху», стал рабочим человеком.
По ночам ему часто снилась набережная Невы с величественным зданием академии художеств, где в середине позапрошлого века учились ныне всемирно известные воронежцы – художники Иван Крамской и Николай Ге; фотографы-художники Михаил Тулинов, Михаил Панов, Василий Сокорнов, Михаил Пономарёв.
К чести Бориса Манушина, он осуществил свою мечту другим путём: поступил и с отличием окончил исторический факультет Ленинградского университета и одновременно посещал занятия фотоклуба при ДК имени Кирова на Васильевском острове, серьёзно увлёкся фотографией. То было золотое время расцвета любительской художественной фотографии. Обсуждая новации в фотоделе, фотоманы часто спорили до хрипоты. Так всецело и полностью они отдавались своему увлечению.
Уже на пятом курсе Борис Манушин проявил себя в качестве фотокорреспондента университетской многотиражки. Чуть позднее он стал внештатным, а затем и штатным фоторепортёром «Ленинградской правды», где, с его слов, «изображал «крутого» фоторепортёра с весьма потрёпанным «Зенитом».
Работа давалась ему легко, сказывалась подготовка, которую он получил в фотоклубе. Напрягала лишь постоянная съёмка передовиков социалистического соревнования, без портретов которых не обходился ни один номер партийной газеты. Эти сюжеты, в конце концов, и подвели молодого репортёра: в подписи к одному снимку Манушин перепутал все, что касалось героя снимка, начиная с названия фабрики, где он трудился, до имени и фамилии… Разразился скандал, дело дошло до обкома партии. Не помогло даже заступничество художественного редактора, завотделом оформления газеты Юрия Гальперина. С Юрием Абрамовичем, который отечески опекал не только Бориса, расставаться было трудно. Гальперин буквально вылепил из вчерашних питерских фотолюбителей целую плеяду будущих известных фотожурналистов: Геннадия Копосова, Льва Шерстенникова, Виктора Якобсона, Владимира Богданова, Олега Макарова.
Но Манушину судьба припасла счастливый случай. В Ленинграде создавался корпункт АПН, и после визита в Москву, где Борис, кроме университетского диплома и рекомендации того же Гальперина, предъявил свои лучшие творческие работы, его, несмотря на отсутствие членства в КПСС, взяли в Агентство печати «Новости» фотокорреспондентом по Ленинграду, а впоследствии – Северо-Западу страны.
Второй страстью для Бориса Манушина стала фотосъёмка балета. Его крупноплановые, динамичные и выразительные кадры по ходу спектакля, которые он снимал репортажно, принесли ему известность не только среди коллег, но и у артистов балета и их поклонников.
В АПН, в большей степени рассчитанном на зарубежного читателя, планка художественного уровня фоторабот была значительна выше среднероссийской. На новом месте не обошлось без дружеской поддержки коллег – Николая Науменкова (ТАСС), Василия Самойлова («Правда»), Георгия Чертова («Вечерний Ленинград»). Зарубежные читатели с интересом рассматривали большие манушинские фотоочерки, состоящие обычно из 10-12 снимков и кадр за кадром раскрывающие сюжет.
Апээновский подвальчик располагался в центре Северной столицы, на Исаакиевской площади. Здесь находились и фотолаборатория, и банкетный зал. Здесь и собирались коллеги Манушина – Владимир Никитин, Владимир Целик, Рудольф Кучеров и другие.
Одно время Борис Владимирович увлёкся фотосъёмкой фейверков на цветную обратимую плёнку. Активно применял мультиэкспозицию и конверсионные фильтры, отчего несколько залпов на синем небе смотрелись просто неотразимо и очень празднично. Слайды, сделанные в ту бытность, публиковались «Лениздатом» в книгах и альбомах на протяжении двадцати пяти лет. Переход же на цвет состоялся благодаря собкору «Совинформбюро» известному фотографу Борису Уткину, который оставил Борису Манушину в наследство широкую камеру «Роллейфлекс» с цейссовским объективом.
Второй страстью для Бориса Манушина стала фотосъёмка балета. В объединении «ЛОМО» по спецзаказу ему изготовили объектив 300 мм со светосилой 2,8. Его крупноплановые, динамичные и выразительные кадры по ходу спектакля, которые он снимал репортажно, принесли ему известность не только среди коллег, но и у артистов балета и их поклонников.
В один прекрасный день Борису как председателю фотосекции Ленинградской организации Союза журналистов поручили подготовить о городе Ленина солидную фотовыставку, рассчитанную на иностранцев. Даже выделили средства для авторского гонорара. Наш герой развернул бурную деятельность по сбору лучших фотографий, но его быстро остановили: вызвали на бюро Союза журналистов и обвинили… в коммерциализации важного идеологического проекта.
К концу 1970-х годов АПН начало неуклонно терять былую славу. Закручивание гаек Манушину пришлось не по душе. А когда его в очередной раз «погладили против шерсти», он подал в отставку и с легким сердцем стал фотографировать для ленинградских издательств. Много и для души снимал город, достопримечательные и исторические места, окрестности Питера. Но в то же время заразился Востоком, Средней Азией. Это была его третья любовь. На подготовку, съёмку и редактирование фотоальбомов и путеводителей по жемчужинам Таджикистана, Узбекистана, Казахстана и Туркмении ушло четыре года напряжённой работы в нелёгких условиях.
(Окончание следует).
Источник: газета «Коммуна» | № 29 (26977) | Пятница, 17 апреля 2020 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
