2017-5-10 18:58 |
Судьба и книга | Редакция московского журнала «Новое литературное обозрение» собрала письма войны почти за сто лет В переводе с древнегреческого слово «антология» означает «собрание цветов», «цветник».
Понятно, что цветы могут вызывать самую разнообразную палитру эмоций. И антология военной корреспонденции под названием «XX век: письма войны», только что изданная редакцией московского журнала «Новое литературное обозрение», – именно такой «цветник». Почти 850 страниц книги включили в себя письма с нескольких войн – от англо-бурской войны 1899-1902 гг. до чеченских событий конца прошлого столетия. Составители книги Сергей Ушакин и Алекей Голубев не без основания считают, что в начале века устойчивая переписка стала возможной, а в годы Чеченской войны она была окончательно вытеснена телефонной связью
Евгений Новичихин
Какой бы объёмистой ни была подобная антология, она, конечно же, не в состоянии вместить и малой доли переписки между людьми, разделёнными войной. По оценкам советских историков, в годы Великой Отечественной войны только из тыла на фронт написано 70 миллионов писем!
В своём вступительном слове составители высказывают интересное мнение: войны XX века превратили Россию и СССР в нацию писем. Добавим: не только войны, но и всеобщая грамотность, а также практически безукоризненная работа почты. «Удивительно, как быстро доходят письма», – пишет сестре с фронта Великой Отечественной Василий Шапорев. И поэтому совсем не удивляет, что о работе военных почтальонов слагались песни: «Один из первых тостов поднимаем мы за здоровье почты полевой…» Правда, позднее, в годы Афганской и Чеченской войн, работа почты уже не была такой чёткой, о чём беспристрастно свидетельствует военная корреспонденция.
Среди авторов писем, включённых в книгу, есть известные имена. Опубликованы, к примеру, письма известного русского художника Василия Верещагина, участвовавшего в Русско-японской войне. Они адресованы Николаю II. С той же войны писал отцу, брату и сестре Карл Маннергейм – будущий главнокомандующий финской армией и президент Финляндии. Но абсолютное большинство писем написано рядовыми солдатами и офицерами, их матерями и жёнами, о многих из которых не обнаружено даже никакой биографической информации.
Переписка представлена в книге не в хронологическом порядке, а объединена в разделы «Военное дело», «Деньги войны», «Военный быт», «Военнопленные» и тому подобное. Каждому разделу предшествует аналитическая статья, что делает книгу, по существу, научным изданием. «Письмо с фронта является ярким личным документом, возможно, внутрисемейной ценностью», – пишут составители антологии и продолжают: «. . . при соответствующей исторической обработке письмо также может представлять собой социально-исторический документ». Возразить тут невозможно. И всё-таки лично мне (думаю, что и многим другим читателям тоже) антология интересна, прежде всего, как собрание документов, рассказывающих не о социально-исторических аспектах, не о денежных, бытовых и прочих отношениях, а об отношениях человеческих.
Русский человек во все времена был отзывчив на чужую беду и боль. В период англо-бурской войны (вспомните: «Трансвааль, Трансвааль – страна моя, ты вся горишь в огне…») десятки добровольцев из России отправились в Южную Африку, чтобы помочь бурам в их борьбе за независимость. Как свидетельствуют опубликованные письма, среди них были не только кадровые военные, но и врачи, фельдшеры, сёстры милосердия.
Подпоручик российской армии Леонид Покровский, принимавший участие в боевых действиях в составе одного из партизанских отрядов буров, рассказывает, что среди добровольцев было немало и немцев, французов, американцев, голландцев, итальянцев, греков, португальцев, испанцев и т. д.
«Почти все эти добровольцы, – уточняет автор письма, – привлечены слухами о неистощимых запасах золота и жаждут наживы. И как белое пятно на этом фоне выделяются наши немногочисленные русские добровольцы… Желающих поживиться трансваальскими богатствами между ними нет никого». Красноречивое свидетельство о русском человеке, не правда ли? Обращает на себя внимание, что фронтовики, переживавшие неимоверно сложные условия войны, волновались, как правило, не за себя, а за родных, находившихся в тылу.
О себе писали кратко: «Жизнь сейчас боевая… мы вступили в бой и гоним немецкую тварь на Запад…»; «Наша часть освободила несколько населённых пунктов»; «Я, в армии, проживу гораздо легче, чем вы». Не хотели, чтобы родные беспокоились за них: «Я на фото вышел гораздо тощее, чем есть на самом деле»; «Я по-прежнему здоров, чувствую бодро и уверенно, почти не скучаю, да и некогда этой безделицей заниматься».
А о матерях, жёнах, детях, вообще о жизни своего города, села, хотели знать всё до мелочей: «Сообщите мне, получаете ли Вы деньги по аттестату и за какие месяцы Вы получили»; «Радуюсь, что урожай там хорош»; «Пишите почаще письма и подробнее о своей жизни и работе, а также о жизни колхоза, села»; «Посылай интересные вырезки из местных газет»; «Интересно мне узнать, доится ли у нас корова, а если доится, то сколько литров даёт». Это письма времён Великой Отечественной. Но аналогичные письма приходили и с других войн. «Не пишите поклонов, а пишите, что делается в дому» (из письма с Первой мировой, 1915 г. ).
Как известно, каждая война – разлучница. Многие письма, опубликованные в книге, я бы назвал гимном верности русских женщин. В ответ на письмо мужа-фронтовика, спрашивающего, не забыла ли его жена, та отвечает: «Коля, тогда я тебя забуду, когда мои глазки закроются» (1939 г. ).
Два раздела, посвящённые переписке мужей с жёнами, женихов с невестами, читаются как самые настоящие романы – бесхитростные и чистые.
Когда-то Георгий Константинович Жуков, отвечая на вопрос о том, в чём наша армия превзошла армию Германии в Великой Отечественной войне, поделился важной мыслью: наш солдат, в отличие от немецкого, был более подготовлен морально, нравственно, духовно. В техническом оснащении немецкая армия была, как известно, сильнейшей в Европе. Но в морально-нравственном смысле перевес был явно на стороне Советского Союза.
Наши воины, говорил Жуков, читали книги, в том числе и поэтические сборники, интересовались газетными публикациями, и высокое Слово вдохновляло их. Подтверждение этому находим в письмах фронтовиков постоянно. Вот один из них в письме к сестре делится впечатлениями о прочитанных очерках Ильи Эренбурга. Другой восторженно пишет жене о прочитанном романе Николая Лескова «Обойдённые», третий – о толстовском романе «Война и мир», четвёртый – о стихах Валерия Брюсова. В письмах нередко цитируются стихи Константина Симонова, Василия Лебедева-Кумача, других советских поэтов.
Традиции чтения жили в нашей армии и позднее. Воин«афганец» Юрий Бояринов пишет родителям о том, что прочитал три тома «Победы» Александра Чаковского, что хочет найти книги Валентина Пикуля, Ивана Ефремова, Юлиана Семёнова. Оттуда же, с Афганской войны, Виталий Бадма-Горяев сообщает другу, что прочитал «Что делать» Чернышевского, «Гиганты и игрушки» Такэси Кайко.
К сожалению, после 90-х годов щупальца бездуховности дотянулись и до армии. Иначе чем объяснить, что в письмах с Чеченской войны нет ни одного упоминания о книгах? Зато много такого: «…по вечерам видак смотрим, если есть свет».
Война есть война. Она способна разрушить человека и физически, и морально. «Мне двадцать третий год, но я не стою 60-летнего старика», – пишет рядовой Е. Чудинов в июне 1917 года.
Но война способна и преображать людей. Можно ли без содрогания в сердце, а то и без слёз, читать, скажем, о том, как женщина, свидетельница гибели девятнадцатилетнего парня – участника Чеченской войны – пишет его родителям: «Я вам хочу написать наш последний разговор… «Как вернусь домой, стану перед мамой на колени и буду целовать её руки, и попрошу прощения за свои грубости, которые ей когда-либо сказал, буду во всём слушать родителей, не закурю ни одной сигареты и стакан не поднесу к губам своим».
Письма фронтовиков, как правило, полны ненависти к врагу. «Я бы у Гитлера выдрал каждый волосок один за одним и каждую жилу», – пишет родным Андрей Ипатов. Ему вторит артиллерист Андрей Агапитов: «Истреблять этих зверей и завоевать себе право на жизнь самостоятельную, свободную и культурную».
Особая тема писем – военная цензура. Открыто о ней никто не говорит, только намёками: обо всём, мол, рассказать не могу, сами понимаете. Но даже в годы, когда цензура в стране отменена, встречаются такие строчки, как у Сергея Матвеева, пишущего родителям из Чечни: «… не верьте новостям по телевизору, т. к. тут всё гораздо хуже, чем показывают».
Привлекают внимание письма родителей Сергея Кашина – воина-»афганца», подорвавшегося на мине в марте 1986 года и скончавшегося от ран в госпитале. Строки, полные горя, адресованы сослуживцу сына – ныне воронежскому журналисту Виктору Руденко.
Страшна потеря родного человека. Но не менее страшно и неведение: как, при каких обстоятельствах, почему и зачем это случилось? «Будь проклята эта война!» – звучит в каждой строке.
Откровенно говоря, прочитав, что книга подготовлена при поддержке Комитета по исследованиям в области общественных и гуманитарных наук Принстонского университета США, ожидал, что в аналитических статьях встречусь с предвзятостью по отношению к СССР или России. Но, к моей радости, не обнаружил её. Лишь однажды промелькнуло, что в Советско-финской войне 1939-1940 гг. СССР, дескать, был агрессором.
Конечно же, реальная ситуация в те годы была куда более сложной. Финляндия стала союзницей Германии, и это не давало руководству СССР никакого иного выбора в вопросах обеспечения безопасности Ленинграда. Но куда важнее то, что публикуемая переписка убедительно опровергает, к примеру, утверждения некоторых доморощенных историков о том, что, мол, не было 28 героев-панфиловцев – это один из мифов, насаждавшихся государством. Был этот подвиг!
Не могу не сказать и вот о чём. Лично у меня вызывает сомнения правомерность публикации писем русских военнопленных из Германии, относящихся к 1915-1916 годам. Составители книги сообщают, что биографической информации об их авторах установить не удалось. Добавлю, что сами авторы также неизвестны: ни одной фамилии под письмами нет. А по форме они являются обращениями к солдатам русской армии: дескать, сдавайтесь, в Германии всё распрекрасно. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что в данном случае составители книги должны были засомневаться: а не имеют ли они дело с обыкновенной германской военной пропагандой периода Первой мировой? Тем более что практически рядом публикуются совсем не анонимные письма того же периода и из той же Германии, в которых пленные просят «слать нам хлебушка».
В одном из писем читаем: «…Счастлив тот человек, который не видел и не увидит этой проклятой войны». Со страниц антологии «XX век: письма войны», как будто из глубин времени, поступают к нам свидетельства-сигналы: эти люди сражались и погибали за своё Отечество, за справедливость, за высокие идеалы добра и чести. А сама книга – как реквием, посвящённый их памяти.
Сергей Кашин (в центре) на боевой операции. Январь 1986 года,
Афганистан, провинция Газни. Фото Виктора Руденко.
Источник: газета «Коммуна», №36 (26680) | Четверг, 11 мая 2017 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
