2017-7-11 19:49 |
Страницы истории | После революции поэты из народа заговорили со страниц воронежских газет, но в Вечности остались имена немногих 7 ноября 1918 года, спустя год после прихода к власти большевиков, поэт Владимир Нарбут поместил в газете «Известия Воронежского губернского исполнительного комитета Совета рабочих и крестьянских депутатов и городского Совета рабочих и красноармейских депутатов», одним из руководителей которой был, свои стихи: Виталий Черников Шёпот тёмный и гулкий: «Большевики идут!»… Прячутся в закоулки.
Бабы крестятся тут.
Пыльные лица – бронза.
Стройно, полк за полком,
В медном угаре солнца
Тянется за «ревком».
Жарко пылают флаги,
Трубы бунтуют марш,
Сердце моё – бродяги,
Сердце, и сам я – шарж!
Лечь бы мне у дороги
(Я ль к пыли не привык?),
Мерные чистить ноги,
Думать: вот – большевик!
За революцью рада
Окаменеть душа.
Если и есть награда, –
Посторонись, не мешай!
Нынешнего читателя, в особенности знакомого с поэзией Нарбута, эти строки поражают прежде всего крайней неотделанностью (ну или дикостью образов). Почему трубы бунтуют марш? Каким образом сердце стало бродягами? Что за странное желание лирического героя – лечь у дороги и чистить ноги? Кстати, кому чистить – большевику? Стоит сравнить этот текст со стихами Нарбута из журнала «Сирена»: «Щедроты сердца не разменяны // И хлеб – всё те же пять хлебов, // Россия Разина и Ленина, // Россия огненных столбов». . .
Теперь, благодаря исследователям Оксане Киянской и Давиду Фельдману, мы знаем: отношение поэта к обязанностям, которые он выполнял в Воронеже, было двойственным.
Поэта явно увлекала эта деятельность. Пиком её стало создание «Сирены» – попытка объединить литературные силы раздробленной страны. Уже в 1917-м поэт тяготел к большевикам. Однако это не спасло его семью от нападения неких «красных партизан». Они убили брата Сергея, а самого поэта ранили: Владимиру Нарбуту ампутировали тогда кисть руки. Фактически бежавший в Воронеж из украинского Глухова поэт, конечно, ощущал двойственность своего положения. Получалось, он поддержал тех, кто убил брата. Не из-за этой ли раздвоенности столь разными по качеству получались у него стихи о революции? Тон «Щедрот сердца» возвышен и трагичен. «Шёпот тёмный и гулкий» кажется едва ли не пародией.
А для кого-то эти стихи стали образцом.
Поэзия на страницах местных большевистских газет занимала всё более важное место. Читая стихи в «Известиях» и «Воронежской бедноте», в «Красной деревне» и «Воронежской коммуне» (подшивки этих газет хранятся в Государственном архиве Воронежской области), ловишь себя на мысли: а ведь если бы не Октябрьский переворот, авторы вряд ли вообще ощутили бы себя поэтами.
Уже в «Известиях» главная тема для стихов – пропаганда. Хотя через пару лет такое её воплощение в советской газете представить было бы непросто:
О, червонные отсветы Руси,
Где пирует немудрый мужик.
Это ты, наш простой Иисусе,
Ты, который правдив и велик.
(Дэвис Уманский – «Червонные дни»)
18 декабря 1918 года «Известия» опубликовали статью «Литературная Мекка». Подписан текст буквой «Н», и можно предположить, что автор – Нарбут. «Воронеж, по обилию литературных и журнальных изданий, становится – второй… Меккой», – констатируется в начале.
Один из руководителей «Известий», конечно, понимал: качество текстов, предлагаемых местными авторами, невысоко. Потому и пригласил к сотрудничеству стихотворцев иногородних. Одним из них стал Дмитрий Семеновский из Иваново-Вознесенска (кстати, ещё и автор упомянутой в статье «Сирены»).
Привечала поэтов и «Воронежская беднота». 17 декабря в пятом номере сатирическое стихотворение «Поп» некоего Дяди Митяя (он и после печатался здесь с поэтическими фельетонами) помещено на первой полосе: как подпись к карикатуре. Редакция завела рубрику «Почтовый ящик» для ответов на письма самодеятельных творцов: «Т. Ламе Под чужими произведениями своей фамилии ставить нельзя. Вообще же говоря, стихи известных поэтов и без Вашей переделки достаточно хороши и в переделке не нуждаются».
Среди текстов, которые в редакции понравились, – «Борьба за свободу» Я. Мурана.
Борись, крестьянин трудовой,
Чтоб в рабство прежнее
не впасть!
На смерть с господскою ордой
Борись за трудовую власть!
Не верь попам и богатеям,
В овечьей шкуре всем злодеям.
Их цель преступная – народ
Вновь бессердечно угнетать;
Связав защитников свобод
Народной кровью торговать.
Борись, крестьянин трудовой,
С рабочим за одно иди!
В последний с капиталом бой
Бросайся смело впереди.
Бьёт грозный час…
В ряды, под знамя!
Бросайся смело в битвы пламя!
Образы реющих знамён и вселенских пожаров на страницах газет времён Гражданской войны встречаются часто – например, в стихотворении Д. О. «День близок», завершающемся призывом:
Сомкнём ряды в едину рать
И с кличем радостным:
свобода,
Пойдём тиранов истреблять!. . .
Большевистский подход к поэзии иллюстрирует опубликованный 9 марта 1919-го в «Бедноте» отклик на второй номер газеты «Огни». «Газета очень понравилась по обилию и разнообразию своего содержания, – признаётся автор, подписавший свой текст «Поэзия для трудящегося» инициалом «Э». – Но приятель рабочий, который был тут же, обратился ко мне с недоумевающим вопросом: «Что это за стихи напечатаны в газете? Я всегда любил стихи, а теперь ничего в них не понимаю». Э. воспользовался поводом, чтобы изложить эстетическое кредо «Бедноты», а заодно уколоть коллегу: «Поэзия должна звать, будить – заставлять душу плакать и рыдать, наполнить душу радостью и отвагой.
Поэзия для пролетария тем более должна обладать подобными качествами. Она должна быть во всяком случае понятной ему.
Что же поймёт, что же почувствует пролетарий, когда он прочтёт следующее стихотворение Владимира Нарбута:
Роковым ворочая ключом,
Бредит о разлуке шарманка;
И в юбке потеет обезьянка
Чайной, кирпичной мочой.
Что дадут эти стихи рабочему, который в минуты отдыха ища чего-нибудь светлого для своей души, обратился к поэзии? Достойны ли такие строки появляться в рабочей газете, в рабочем журнале?».
Размышления Э. о том, что поэзия непременно должна «будить в рабочих массах бодрость, уверенность в торжестве пролетарских идей», в сочетании с апелляцией к мнению «простого рабочего», на десятилетия станут непременным элементом партийной критики. Замечательно, что уже в раннем её образце предполагаемая реакция простого рабочего на поэтический образ выглядит сходной с реакцией барышни из института благородных девиц. Подразумевается: много повидавший (а то и проливавший кровь, свою и чужую) пролетарий мало того, что метафор не поймёт (что для необразованного человека, увы, логично), но и будет сильно шокирован, увидев слово «моча».
Теорией Э. не ограничился.
(Окончание в следующем номере).
Карикатура из «Воронежской бедноты», 1918 год.
Рубрика в «Красной деревне» для читателей, овладевающих грамотой.
Источник: газета «Коммуна» | №54 (26698) | Вторник, 11 июля 2017 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
