Четвертого ноября россияне в очередной раз отметят День народного единства. Эта дата – в силу её непродолжительного стажа в политической истории России – воспринимается населением в основном как выходной день, и лишь во вторую очередь – как значимое государственное событие.

Как выяснили социологи Левада-центра, лишь 55 процентов россиян знают, что 4 ноября отмечается День народного единства, и только 22 процента намерены его праздновать. Некоторые продолжают путать этот день с днём Октябрьской революции 7 ноября. Большинство же – свыше 50 процентов – не собираются отмечать ни первую, ни вторую дату. Полноценной прописки в пантеоне российских праздников 4 ноября пока не приобрело.

Александра Глухова,

доктор политических наук, профессор

Воронежского государственного университета

Известно, что изначальных целей по учреждению этого нового государственного праздника было две. Во-первых, изгнать из российского политического календаря 7 ноября – государственный праздник СССР, порожденный Октябрем 1917 года. Поскольку революция, особенно – насильственная, означает решительный разрыв с прежней политико-правовой системой, переиначивает социально-экономические, культурные, этические отношения и нормы, пребывание ее в числе государственных праздников в современной России, декларирующей совсем другие ценности, невозможно. Никакая антисистемная, протестная, и тем более – революционная, деятельность не может быть признана и поддержана правящей элитой, кровно заинтересованной в сохранении своего доминирующего положения. Эта заинтересованность синхронизирована со стремлением народа избежать потрясений, сохранить стабильность. Для этого народ постоянно пугают и прошлыми, и актуальными примерами (типа украинского).

Во-вторых, упразднение в календаре исторической даты 7 ноября потребовало заместить ее чем-то другим, более соответствующим новой охранительной идеологии консерватизма. В качестве компенсации была предложена близкая и вполне подходящая дата – 4 ноября, посвященная формированию народного ополчения во главе с Козьмой Мининым и князем Дмитрием Пожарским, освободившим Москву от польско-литовских интервентов и фактически спасшим гибнущее российское государство. Тот факт, что на этот день приходится один из главных церковных праздников – День Казанской Божьей Матери – не только не смутил инициаторов нового праздника, но, напротив, придал ему некий сакральный смысл. На сегодняшний день этот идеологический тренд окончательно оформился в почти уваровскую формулу: «народный монархизм», солидарность и державность.

А что же революция? Как воспринимать сегодня событие 99-летней давности, да еще в канун его 100-летней годовщины? Как относиться к событию, без преувеличения, потрясшему мир?

Нужно сказать, что вычеркнуть это событие из отечественной истории новейшего времени не так-то просто: Октябрь 1917 года заложил основы новой, советской, государственности; новой идеологии – пролетарского интернационализма как международной солидарности трудящихся всех стран; новой системы ценностей, опирающейся на идеи социального равенства, политической свободы, человеческой солидарности. Из европейского революционного опыта в Россию пришли идеи подлинной народной демократии, конституционализма, народного представительства и т. д. Новая советская элита во главе с В. И. Лениным никогда не отрицала европейского происхождения теории марксизма, взятой ею за основу в качестве подлинно научного основания великого социального Проекта будущего. Не следует также забывать, что большевики рассчитывали на пролетарскую солидарность, явно переоценив степень ее прочности в условиях Первой мировой войны, вернувшей национализм как основу идентичности европейских воюющих народов.

Новую ситуацию Иосиф Сталин использовал в качестве обоснования строительства социализма в отдельно взятой стране, и это стоило советскому народу колоссальных жертв. Да, была осуществлена модернизация страны, одержана победа в Великой войне, начал осваиваться космос. Но идеалы революции были придавлены тяжелой глыбой тоталитарного наследия, для которого цель оправдывала средства, но обесценивала те гуманные начала, которые составляли основу мощного Проекта будущего, воодушевлявшего несколько поколений советских людей на мирные и ратные подвиги. Проект предполагал настоящую низовую демократию, формирование общественного самоуправления, которое было призвано со временем заменить собою государство.

Полагаю, что именно в этом пункте теория марксизма не могла устроить нынешних идеологов. Государство теперь провозглашается верховным демиургом, возвышающимся над личностью; оппонирование ему не приветствуется, а протест против тех или иных сторон его деятельности однозначно трактуется как подрывное действие враждебных внешних сил.

На днях главный российский пропагандист Дмитрий Киселев назвал события в Венгрии в 1956 году первой после окончания Второй мировой войны «цветной революцией», намекая на то, что не венгры восстали против присутствия советских войск на их территории, а злобный Запад организовал на территории Венгрии враждебный советскому руководству мятеж. Венгерский МИД тут же прислал ноту протеста: для современных венгров события, юбилей которых отмечается в этом году, являются примером патриотизма и гражданского мужества и именуются революцией.

Российскому тележурналисту, считающему себя вправе публично раздавать оценки, вызывающие дипломатический скандал, этого понять не дано.

Так кто же защитит сегодня идеалы Октября, для кого они сохраняют свою ценность? Странно, но, похоже, что у события, потрясшего мир в начале XX века, защитников не нашлось. КПРФ как политическая партия, считающая себя наследницей и революции, и Советской власти, и правопреемницей КПСС, по факту вносит свою лепту в новый политико-идеологический тренд. Более того, она стоит фактически у его истоков.

Ритуально возлагая цветы к подножию Мавзолея и проводя безобидные демонстрации в день 7 ноября, руководство КПРФ, похоже, не спешит защищать ценности, начертанные на знаменах революции. Назвав Христа первым коммунистом и присягнув на верность РПЦ, причем не в качестве частного лица, а как руководитель крупнейшей оппозиционной партии, Геннадий Зюганов, видимо, не подозревал, что способствует растущему влиянию РПЦ на общественную жизнь, которым не замедлила воспользоваться власть, обладающая куда более мощными и привлекательными ресурсами для возможных союзников. Открывая недавно в Орле памятник Ивану Грозному, губернатор-коммунист В. Потомский лишний раз продемонстрировал, каким ценностям отныне поклоняются и он, и часть его однопартийцев.

«Грозный – государственник, он беспощадно сокрушал врагов и укреплял власть», – вот формула тех ценностей, которые отныне разделяет большая часть правящего класса, включая коммунистов. Под эту музыку, подкрепляемую современными державническими аккордами, идет тихий и явный демонтаж социального, светского, конституционного государства. Но голоса тех, кто призван его защищать, звучат все тише, дабы не навлечь на себя «недовольство сфер», как говорили в императорской России.

Давно пора понять, что революции не являются продуктом исключительно внешнего враждебного влияния, хотя от влияний в современном мире никуда не деться. Революции возникают тогда, когда чашу терпения народа переполняет море притеснений и невзгод как результат неверных решений и ошибочных действий правящих кругов. Но эти ошибки и просчеты лишь актуализируют потребность в переменах, которые подспудно вызревают в толще общественной жизни. Если происходит встреча этой зреющей потребности с мощным Проектом будущего, то помешать их победному шествию не сможет никто: так идет сама История.

Октябрь 1917 года – событие того же порядка. И чем быстрее мы это осознаем – тем вероятнее убережем страну от новых потрясений в будущем.

Источник: газета «Коммуна», №88 (26628) | Четверг, 3 ноября 2016 года

Подробнее читайте на communa.ru ...

31 +