2017-11-3 20:09 |
Аналитика | Революция 1917 года – событие, навсегда изменившее ход мировой истории. Это бесспорная истина. Вместе с тем именно в стране, ставшей, как ещё недавно было принято подчёркивать, «колыбелью революции», отношение к её значению по сей день неоднозначное Коллаж Натальи Коньшиной.
Д Даже в самих определениях « Великая Октябрьская революция», «Октябрьский переворот», – есть оценка, и её колебания в диапазоне от «чёрная пропасть, в которую рухнула великая страна Россия», до «крупнейшее политическое событие XX века» весьма показательны. Они говорят о том, что единого мнения о том, чем явилась для нашей страны революция, по-прежнему нет. Да и может ли оно сложиться, если общество, по утверждению политологов и социологов, до сих пор не извлекло уроков из прошлого страны? О том, что это за уроки и каким образом они стыкуются с сегодняшним днём, мы попросили рассказать постоянного автора «Коммуны», доктора политических наук, профессора Воронежского государственного университета Александру ГЛУХОВУ
Картина и реальность
Революция – это практическое действие. По фильму Сергея Эйзенштейна мы прекрасно помним: толпа штурмует резные ворота, солдаты сбивают прикладами с их верхушки двуглавого орла, затем – врываются в Зимний дворец. Но историки утверждают, что это чистой воды вымысел. Не было ворот, не было грандиозного штурма. Сам захват власти оказался на редкость успешным и почти бескровным: около десятка погибших и свыше 50 раненых.
Но потом вспыхнула Гражданская война, и здесь счет пошел уже на десятки и сотни тысяч погибших. Героизация события, конечно, была. Как писал Владимир Маяковский: «Каждой лестницы каждый выступ брали, перешагивая через юнкеров». И в этих словах и пафос, и трагедия: ведь юнкера были молоденькие мальчишки! Любой революции нужен красивый миф, художественные образы, которые зачастую ярче реальности.
В том числе и поэтому споры о революции будут продолжаться бесконечно долго.
Сто лет – не срок. О Великой французской буржуазной революции, после которой прошло более 200 лет, до сих пор спорят. Катаклизмы подобного масштаба имеют всемирно-историческое значение. И это понимают все: и те, которые проклинают революцию, и те, которые ею восхищаются. Причём в совершенно разных аспектах. Это огромное поле для разговора. Но разговора не истеричного, как у нас это сегодня часто случается на телевидении, а вдумчивого, спокойного, аргументированного. И в этом плане революция никогда не закончится. К этому всегда будут возвращаться, правда, не всегда с искренним намерением разобраться в случившемся.
В чём причины?
В последней трети XIX века Россия развивалась очень стремительно. Возникли большие диспропорции в разных сферах жизни: экономике, демографии (перенаселённая европейская часть России, малонаселённая Сибирь), в общественных ожиданиях. К тому же в политической сфере сохранялся рудимент – неограниченная монархия.
И это в то время, когда уже вся Европа имела хоть какието парламенты, партийные системы, политическое представительство. И вот в 1905 году в ходе первой русской революции у царя вырывают уступку, издаётся Октябрьский Манифест. Но не успела Дума собраться – её разгоняют. Затем – ещё раз. Социал-демократическую фракцию, члены которой по идее должны были быть защищены депутатским иммунитетом, ссылают в Сибирь. Потом – Ленский расстрел. Напряжение нарастало, и в какой-то момент прорвалось на поверхность в очень жестоких, насильственных формах.
Английский историк Джон Голдстоун, специально изучавший феномен революций, как-то заметил: «Вопреки распространенному мнению, в истории было не так уж много удавшихся революций». Тем самым он хотел сказать, что масштабные социальные потрясения, подобные Великой французской буржуазной или Великой Октябрьской социалистической революции возникали вследствие уникального стечения обстоятельств, множества факторов. Одним из них, если не центральным фактором, становился раскол в элитах, отсутствие согласия в верхах. В случае с 1917 годом согласия не наблюдалось даже в императорской семье, когда дядя царя – Николай Николаевич потребовал, чтобы император сдал верховное командование российской армией, потому как Николай II с этим явно не справлялся. Великие князья были против войны.
И когда бедствия войны превысили пределы терпения, тогда ожесточённые войной массы отвернулись от монарха. Ещё в 1914 году, когда царь объявил вступление в войну для защиты сербов, люди пали на Дворцовой площади на колени и благословляли за это императора. Такой был подъём патриотизма! Такая славянская солидарность! А уже через три года никто не пожалел о том, что свергнута монархия.
По словам философа Василия Розанова, «монархия слиняла в три дня…» Конечно, фактор войны сыграл роковую роль. Не случись эта бойня, не было бы, возможно, и революции. Но история не знает сослагательного наклонения.
Мир стал другим
С самим понятием «революция» на протяжении ста лет происходили всякие метаморфозы! Вначале её славили, в нее включились люди дворянского сословия, воспевали поэты (вспомним поэму «Двенадцать» Александра Блока).
Почему? Да, потому что желание перемен носилось в воздухе. Революцию подготовила своеобразная культурная реформация: Серебряный век, футуристы, новые направления в искусстве – они тоже стали отражением запроса на перемены. Прорыв случился.
И, конечно, весь советский период жизни страны прошёл в восхвалении революции. Она открыла дорогу карьерному росту, доступ к социальным благам – бесплатному образованию, здравоохранению – широчайшим слоям общества. Это то, что в социологии называется обеспечить восходящую вертикальную мобильность. Обычные рабочие, крестьяне получили доступ ко всем сферам и привилегированным нишам, включая сферу управления. Конечно, было бы лучше, если бы дело не дошло до Гражданской войны, до фактов жестокости с обеих сторон – и белых, и красных. На эти факты надо смотреть открытыми глазами, не пытаясь в очередной раз переписать историю в угоду конъюнктуре.
Про нас и так говорят, что мы – страна с непредсказуемым прошлым. С трудом могу себе представить, чтобы во Франции, например, вдруг отменили государственный праздник – День взятия Бастилии – 14 июля, заменив его днем реставрации монархии Бурбонов! Французы до этого вряд ли додумаются.
У нас же отношение к Октябрьским событиям претерпело любопытную эволюцию. Президент СССР Михаил Горбачев, затевая перестройку, апеллировал к восстановлению идеалов Октября. Российский лидер Борис Ельцин в его борьбе с Союзным центром воспринимал себя как революционер, гордясь этой ролью. Августовские события 1991 года у нас долгое время называли «Августовской революцией» (со знаком плюс). Хотя понятно, что ничего общего с Великим Октябрём у этого августа не было. Но попытка уравнять по значимости эти два события говорит сама за себя. Однако дальше началась постепенная девальвация позитивного смысла слова «революция». Сегодня власти рассматривают её исключительно как угрозу существующему строю, как разрушение и хаос.
«Хорошо или плохо»?
Этот вопрос является самым главным, но дать объективный ответ на него нелегко. Поэтому одно время предпринимались попытки отделить «хорошую» Февральскую революцию от «плохой» и «злой» Октябрьской. Со временем и об этом условном делении забыли.
Особенно после того, как из уст главы государства прозвучал тезис о том, что «хороших революций не бывает». Однако события подобного масштаба не оценивают этическими категориями «хорошо или плохо». Их надо понять в рамках их же собственной логики и, конечно, извлечь уроки. Мне кажется, что уроки мы извлекать не умеем, пытаемся найти какие-то устраивающие нас, удобные объяснения. Так, сегодня, например, за любыми революционными подвижками непременно видят внешнее вмешательство, образно говоря, «руку Госдепа» и т. п. Нет понимания того, что без внутренних предпосылок, без трагических ошибок со стороны власти масштабные потрясения, подобные революционным событиям, не возникают.
Об этом свидетельствует как давняя, так и близкая история. Разумеется, в событиях подобного рода имеет место и внешнее влияние, однако оно не является определяющим. Происходящее в последнее время на Украине, в арабском мире (так называемая «арабская весна») показали неприемлемость для общества, особенно молодого и образованного поколения, коррумпированности, бесконтрольности и несменяемости власти, отсутствия перспектив, надежд на будущее. Отсюда их протест, массовая мобилизация, достигаемая благодаря контактам в социальных сетях и т. д. Это реальность сегодняшнего дня, и претензии к властям растут повсеместно, в том числе и в экономически развитых странах, вне зависимости от того, нравится подобное кому-то или нет.
Что касается Ленина, то он, по мнению большинства исследователей, обладал уникальным политическим талантом, своеобразным чутьём. Первые большевистские лозунги «Власть – Советам!», «Земля – крестьянам!», «Мир – народам!», «Хлеб – голодным!» били точно в цель.
Нынешняя конъюнктура диктует неразборчивое отношение к революции. Диапазон позиций широк: от утверждения, что она – благое деяние и все революционеры рыцари в белых одеждах, до утверждения, что все они – преступники и предатели. В этом проявляется незрелость исторического и политического мышления, как многих представителей научного сообщества, так и политиков.
Особенно это касается советского периода нашей истории. Посмотрите, как сегодня в угоду конъюнктуре некоторые авторы (и в интеллектуальной среде, и в политических кругах) избирательно относятся к нашей истории, буквально мародёрствуя на её поле, разрушая ее целостность. Особенно возмущают некоторые заявления не самых уважаемых, но очень крикливых людей, по поводу выдающихся достижений советской эпохи, например, победы в Великой Отечественной войне или успехов в освоении космоса.
Говорят: «Мы победили! Мы полетели!» Но ведь это заслуги другого поколения, да и, строго говоря, другого народа. Народа, положившего миллионы жизней за свободу, за мир, за безопасное будущее для всех. Не надо присваивать себе чужое, потрудитесь заработать собственное! Всякое небрежное отношение к истории для людей всегда болезненно, поскольку затрагивает очень тонкие материи; это даже больнее, чем материальные лишения.
Бунтарский дух как особенность характера
Не секрет, что способность русского человека к бунту воспринимается в мире как часть нашего национального характера. Но характер, тем более национальный, не возникает ниоткуда. Русская история дает очень мало примеров диалога между обществом и властью, демократического обсуждения, компромиссов в принятии решений. Отсюда верх всегда брала сила, и в политической культуре, особенно правящих кругов, закрепилось негативное отношение к понятию «компромисс» как к слабости, недостойной уступке и т. п. Этот стереотип поведения отчетливо просматривается и сегодня.
Что касается взгляда на нас со стороны, то определенные основания считать русского человека бунтарем действительно есть: мы в XX веке дважды обрушили своё государство – в 1917-м и в 1991 годах. Конечно, никакой заданности в этом сценарии нет, однако над этим стоит задуматься. Получается, что и сегодня мы ни от чего не застрахованы? Да, если ошибки прошлого будут повторяться.
Не догма, а живой процесс
Самый главный эффект Октября – те идеалы, которые он несет на своих знаменах: свобода, равенство, братство, справедливость.
Первые годы Советской власти дали невиданный взлет массовой активности, энтузиазма, солидарности. Чего стоило одно слово «товарищ»! Мне возразят: а как же Иосиф Сталин, тоталитаризм? Выскажу такую мысль: появление Сталина во главе государства не было неизбежным. Думаю, если бы Владимир Ленин прожил дольше, всё могло бы быть иначе. Достаточно напомнить, насколько он был прав, предостерегая партию в знаменитых «Письмах к съезду» о том, что и Сталин, и Троцкий в равной мере опасны во главе партии и государства.
Что касается Ленина, то он, по мнению большинства исследователей, обладал уникальным политическим талантом, своеобразным чутьем. Первые большевистские лозунги «Власть – Советам!», «Земля – крестьянам!», «Мир – народам!», «Хлеб – голодным!» били точно в цель. Например, «Декрет о земле» имел огромный эффект, он склонил крестьянство на сторону Советской власти. Мирный договор между Германией и Советской Россией, который сам Ленин называл «похабным Брестским миром», тоже оказался верным тактическим расчетом. Ленин рассчитывал на революцию в Германии, что аннулировало бы Брестский мир. Так вскоре и случилось. Но ведь надо было видеть эту ситуацию, выгодно использовать её с тем, чтобы дальше не нести издержки войны.
Другое нестандартное ленинское решение – нэп. Он означал полный отказ от намерения прыгнуть в социализм одним прыжком, то есть сделать всё государственным, национализировав фабрики, заводы, прииски… А на деле – Гражданская война, разруха и никакой мировой революции, на которую были большие надежды. В новых условиях Ленин не побоялся отказаться от доктринальных установок Маркса и решился на манёвр, на новую экономическую политику, реанимировавшую элементы буржуазных отношений при контроле государства над командными высотами в экономике, что и помогло завершить разрушительную Гражданскую войну и восстановить страну. В этом проявилась сила частной инициативы, которую он ненавидел и до этого момента считал пережитком прошлого.
Как Ленина заменили Сталиным
Думаю, если бы Ленин не ушёл из жизни в январе 1924 года, в России могла бы вызреть какая-то модель социального государства и сохранились бы широкие контакты с внешним миром. Всё-таки он был гениальным политиком, и при этом не являлся доктринёром, умел в критической ситуации отойти от доктрины в угоду практике. Этим он отличался от Сталина, который, напротив, в угоду доктрине и собственному сохранению во власти уничтожил в ГУЛАГе миллионы людей. Такова была цена развития экономики, индустриализации, коллективизации и т. д. Да, Ленину ставят в вину приказы расстреливать священников, но такое происходило в разгар Гражданской войны, где у каждой стороны имелась своя правда, и милосердие оказалось не в чести. Опять же говорю всё это с намерением понять, а не оправдать. Гражданская война, когда между собой воюют соотечественники, или даже родственники, братья (достаточно вспомнить «Тихий Дон» Михаила Шолохова) – страшная трагедия, худшая из всех возможных.
Но ленинское предостережение относительно характера Сталина, неприемлемого и опасного для лидера партии и главы государства, осталось без последствий. Напротив, придя к власти, Сталин фактически устранил всех ленинских соратников, обезопасив себя от возможных соперников и конкурентов. Во власть стали подниматься люди, лично ему преданные, готовые поддерживать любые его решения. Их устраивало чёрно-белое видение политической реальности: «свои-чужие», «друзья-враги». «Врагов», засевших во всех органах власти, было приказано уничтожить. Пошла чистка военных, чистка специалистов, помогавших становлению системы государственного управления в первые послереволюционные годы.
Тогда молодому советскому государству остро не хватало специалистов, возникла необходимость опереться на старые кадры, и Ленин без раздумий принял такое решение. К слову, фраза о том, что каждая кухарка может управлять государством, в оригинале звучит иначе: «Мы научим каждую кухарку управлять государством». А кто должен был учить? Те самые специалисты из царской России, которых в 30-е годы активно пускали в расход. Лишь неизбежность войны смогла притормозить массовые репрессии.
На совести Сталина – политические просчёты в канун войны, игнорирование донесения разведок о плане «Барбаросса», сроках нападения на СССР. Я уж не говорю о том, что за здоровье Гитлера в Кремле поднимали тосты, а поезда с хлебом все еще шли в Германию, когда немцы уже бомбили Киев. И при всём при этом имя Сталина сегодня усердно ассоциируют с успехами СССР, с Великой Победой. А что же основатель первого в мировой истории социалистического государства Владимир Ильич Ленин? Его имя совсем не звучит, между тем как памятники Ленину по-прежнему стоят на главных площадях во всех городах страны. Так определились ли мы с прошлым?
Новые люди – новые герои
Важными результатами революции были мобильность населения и необыкновенный энтузиазм. На смену сословному обществу пришёл более свободный, бесклассовый строй трудящихся, в котором кто не работает – тот не ест. Впоследствии морально-этический принцип претерпел определенные, не самые лучшие, изменения, однако тогда это действительно породило невиданный энтузиазм. Вчерашние рабочие и крестьяне стали получать образование, трудоустраиваться. Стахановцы – пример самоотверженности людей, понимавших, что СССР – это их страна, в которой нет больше господ, а есть товарищи. Такова была официальная идеология.
Где-то это равенство восприняли слишком примитивно. Но это всё равно лучше, чем чудовищное неравенство и снобизм верхних слоёв, которые всегда и везде раскалывают общество. Рабочие места существовали для всех, и люди могли себя проявлять.
Но, возможно, именно такая стихия испугала тех, кто оказался наверху. Возвращаясь к Ленину, отмечу, что ему, как человеку, воспитанному на ценностях европейской цивилизации, наверняка бы удалось найти достойное применение талантам трудящихся. Но Сталина с образованием семинариста, знавшего толк в экспроприациях, то есть налётах и грабежах, пополнявших партийную кассу, подобная стихия испугала.
Какие выводы нам сегодня предлагают сделать из Октября 1917 года? Официальный вывод: всякая революция есть зло. Это видно по тому, как революционная тема вытесняется из общественного пространства, а на первый план выдвигается тема имперской России, и следом, перешагнув через Ленина и революцию, – тема Победы в Великой Отечественной войне и в космосе. На их фоне Октябрьская социалистическая революция – событие историко-культурного значения, не более того. При современной установке, что революции – это зло, получается, что все, кто сыграл в них ключевые роли, – антигерои.
Самый трудный вопрос
Революция возможна? В России, как говорится, всё возможно, потому что мы, не осмыслив прошлое, каждый раз проваливаемся в какую-то историческую ловушку. И, что самое ужасное, выходим из неё без осознания в полной мере того, что с нами произошло, как, почему и что делать дальше. Конечно, в том классическом виде, в каком это было прежде, революция сегодня невозможна. На этот счёт можно быть спокойными. Но ведь революция – это не просто переворот, осуществленный группой честолюбцев, как кому-то хочется думать.
Здесь многое зависит от того, как ведёт себя власть. Если она не идёт на контакт, не участвует в диалоге, фактически не слышит или игнорирует общество, тогда она получает в ответ то же самое, что сама делает по отношению к нему. На этот счёт не надо строить иллюзий.
В нынешних условиях революции происходят по-другому, однако есть и иная, куда более серьезная угроза – развал страны. Что может стать детонатором? В 1917 году таким детонатором явилась мировая война. Сегодня, конечно, конфликт такого масштаба невозможен, поскольку он просто уничтожит саму жизнь на планете Земля. Но если возникнут негативные внешние обстоятельства, которые серьёзно затронут интересы большой группы людей, то массовое недовольство проявит себя.
Празднование первой годовщины Октябрьской революции в Воронеже. 1918 г. Из коллекции ВОКМ.
В сегодняшней ситуации меня серьезно тревожит та картина мира, которую нам упорно навязывают СМИ, особенно электронные. Посмотришь, так согласно официальной версии, вокруг нас лишь одни враги. Как это мы так ухитрились? Чего же стоит наша дипломатия, когда кругом одни враги и непонятно, кто друзья и союзники? Заметьте, как у нас любят цитировать Александра III – отца последнего русского императора о том, что у России только два союзника – армия и флот. Но царь, имея таких союзников, предпочел не ввязываться ни в какую войну! А для сына, Николая II, даже поражение в русско-японской войне не стало предостережением.
Поэтому и сегодня какое-то чувствительное внешнее поражение может сдетонировать вовнутрь, вызвать раскол в элитах, где уже сейчас, похоже, нет единомыслия. Не все в Правительстве довольны тем, что каждый третий рубль уходит в военный бюджет, и все попытки как-то сократить эти расходы ни к чему не ведут. Министр финансов РФ Антон Силуанов открыто заявил о том, что на бюджет возложено непосильное бремя, но какихлибо корректировок его пока не наблюдается.
Недавние события, связанные с массовыми протестами, включая и марш фермеров, и пикеты дальнобойщиков, свидетельствуют о том, что люди вышли не случайно, не от хорошей жизни, а потому, что их задавили дополнительными поборами. Есть свои претензии к власти и у молодого поколения, которое также требует своего места под солнцем. У части подпавшей под санкции элиты заморозили счета и даже конфисковали вклады в западных банках. Надо полагать, что они тоже недовольны, поскольку привилегированное положение, к которому они привыкли, отныне не гарантировано. И вот если подобные разрозненные голоса сольются в общий недовольный крик, возможна не только отставка Правительства, но и смена власти. Но что дальше? Вот самый трудный вопрос, который возникает после лозунга «Долой!».
Могли взять себе – отдали другим
Для единства страны революция всегда крайне опасна, но она, повторю еще раз, не возникает ниоткуда. Если ситуация будет ухудшаться, нет никакой гарантии того, что регионы не побегут от центра. Почему в России каждый раз не просто власть менялась, а рушилось государство? Видимо, потому, что это алгоритм нашего исторического развития. Думаю, власть это понимает: когда школьники вышли на улицы, поддержав антикоррупционные призывы Алексея Навального, для властей то был эффект разорвавшейся бомбы. Любые протесты – тревожные звонки. Тем более в нынешних условиях, когда экономисты официально заявляют: до 2030 года экономику ждёт стагнация. Сейчас, правда, зазвучали оптимистические заявления о росте ВВП в 1,5 – 1,8 процента в год. Но разве этого достаточно для решения наших насущных проблем, особенно в социальной сфере?
Кстати, арабские революции вспыхнули в значительной степени из-за того, что было большое скопление молодых людей, получивших образование, в том числе и в европейских вузах, но лишённых будущего. Надо понимать еще и демографическую ситуацию в этих обществах. Медианный возраст там очень ранний (например, в Сирии он составляет 21 год), то есть примерно половина страны – молодёжь. У нас ситуация иная, мы – стареющая нация, медианный возраст – 35 лет. У нас меньше молодежи, более обширные пространства, и у нас есть ещё канал выезда за границу. Многие чиновники так и говорят: «Не нравится – валите!» Это тоже способ разрядить недовольство. Из Российской Империи некому было валить: около 85 процентов населения составляли крестьяне.
Из Советского Союза «валить» было некуда: границы – на замке. Отсюда внутри страны накапливалось недовольство, которое в известный момент выплеснулось наружу. Однако нужно помнить о том, что, избавляясь от недовольных, но хорошо образованных, компетентных и неравнодушных людей, страна остается ни с чем. Некому будет ее развивать и обустраивать, нынешние завсегдатаи телевизионных ток-шоу для этого не годятся, потому что ничего не умеют.
Есть стереотипическое понимание революции: она свергла царя и сделала для простого народа много хорошего. Да, было сделано много хорошего именно для народа, хотя страдания выпали и народу тоже. Но революция принесла большие плоды также и вовне, во внешний мир, о чем почему-то теперь редко вспоминают. На Западе увидели, чем может обернуться игнорирование социальных запросов населения: требований достойной оплаты труда, его нормальных условий и т. д.
Были опасения, что российскому примеру могут последовать рабочие в других странах. И тогда власти пошли на уступки трудящимся. Хозяева жизни вступили на путь переговоров с теми, кто всегда от них зависел. Это тоже огромная победа Октябрьской революции. Да, она случилась в России, но стала для всего мира предупреждением: подобное может случиться, если игнорировать интересы большинства населения. Поэтому все организации, созданные для защиты интересов людей труда – профсоюзы, левые партии – в лице Октября получили мощную идейную подпитку (особенно после окончания Второй мировой войны, когда левая волна накрыла мир). Благодаря их активности, возникло само понятие «социальное государство», государство всеобщего благоденствия, растущего благосостояния. Это понятие попадает в конституционные нормы, и страны Запада нам в этом плане обязаны. < Особенно скандинавские государства, чья социальная политика сегодня признана лучшей.
Почему мы не смогли прийти к тому же? Не хватило лидеров с настоящим государственным мышлением. Таких, которые были бы готовы отступить от догмы, умели бы пересматривать свои взгляды в соответствии с изменяющейся обстановкой. Но пересматривать их так, чтобы люди принимали бы эту новую версию политического курса, новую стратегию развития. В этом и проявляется талант политика. Необходимо обладать авторитетом, силой воздействия на массы, доказательствами, аргументацией и т. д. В своё время мы могли бы остановиться на модели социал-демократического государства, если бы Президент СССР Михаил Горбачёв сумел удержать контроль над волнами перемен, которые сам же инициировал. Для того момента во власти нужен был иной человек, который бы аккуратно раскрепощал советскую систему, постепенно укрепляя общественные структуры, включая Советы, и передавая им те функции, которые ранее выполняла правящая партия. Но разрушение центрального управления, стержнем которого являлась КПСС, привело к развалу Советского государства. Нынешняя Российская Федерация, как уже говорилось, никак не определится со своим «советским наследием», со своим социальным профилем.
Что сказать в заключение? Видимо, то, о чем было заявлено в начале: революции несли на своих знаменах те ценности, которые всегда будут находить отклик в сердцах миллионов людей. Более того, благодаря этим ценностям – свободы, равенства возможностей, солидарности – осуществляется социальный прогресс, человечество движется вперед. Забудет власть о своей социальной ответственности перед обществом, озаботится собственным благополучием в ущерб всем остальным, значит, жди беды. Простая, казалось бы, истина, но даётся почему-то она с трудом. А ведь история жестоко мстит за невыученные уроки.
Подготовила Наталья Столповская
Источник: газета «Коммуна» |№ 87 (26731) | Пятница, 3 ноября 2017 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
