2017-3-2 20:00 |
Век «Коммуны» До того как переступить порог газеты «Коммуна», успел я поработать и в трёх воронежских районных газетах, не по причине своей неуживчивости или конфликтности, а из-за спонтанных и суетливых хрущевских реформ, когда то и дело перекраивались и границы районов и их статус, и собкором областной газеты «Курская правда».
И до сих пор не могу понять, что заставило меня тогда оставить такое благодатное место, как древний городок Рыльск с его речкой Сейм, вольную собкоровскую жизнь?! И более того, как можно было проигнорировать сложившееся ко мне истинно доброе, даже сердечное отношение в редакционном коллективе. А вот проигнорировал…
Александр Высотин,
литературный сотрудник отдела партийной жизни
газеты «Коммуна» в 1972-1974 годы
Как ни покажется странным, но свое удачное «вживание» в «коммуновский» коллектив, связываю прежде с именем Виталия Ивановича Воротникова, светлая ему память, хотя ни разу не видел его не только вблизи, но и на приличном расстоянии. При Воротникове в Воронежской области, не побоюсь этого пафосного слова, царила добрая атмосфера. Проблемы решались рассудительно, спокойно, шумных непродуманных инициатив напоказ Москве не устраивалось. Потому и не было суеты и нервотрепки «сверху донизу», чем позже запомнились воронежцам те, кто садился в кресло первого секретаря Воронежского обкома КПСС. К чему это? А к тому, что редактор просто не мог бы приходить из обкома партии в раздрайном настроении. Да, редактор газеты «Коммуна» Владимир Яковлевич Евтушенко имел удивительную человеческую черту не выплескивать то, что ему «досталось наверху» на журналистский коллектив. Не помню даже, чтобы он и голосто повышал. Но как шутливо, и в то же время с серьезным намеком, предупреждал Антон Павлович Чехов: «Если зайца каждый день сечь, то он и спички научится зажигать». Может быть, в контексте публикации звучит не совсем корректно, но очень точно. А именно, если каждый день придирались бы по мелочам, да еще, как потом, точно знаю, устраивали бы при всех унизительный разнос, то и у Владимира Яковлевича мог бы «до срыва прорезываться голос».
В «Коммуне» я пустил в ход прежде всего то, что умел, а именно: писать и для отдела сельского хозяйства, пока научился бы выявлять те самые «слагаемые боевитости», скажем, партгруппы молочнотоварной фермы по успешному проведению зимовки общественного скота… Но чего бы стоил мой тактический порыв, если бы заведующий отделом партийной жизни Сергей Иванович Миляев к моему сотрудничеству с другим отделом газеты отнесся бы не так как отнесся, ведь так? Обычно в редакциях такое сотрудничество с другими отделами не приветствуется. А вот заведующий сельхозотделом Александр Самарец принял меня почти с распростертыми объятиями. Не только из расчета иметь дополнительно добровольного сотрудника, но и по своей, буквально брызгающей, общительности со всеми.
Все они, мои коллеги, дело разумели, исполняя его толково, творчески, находчиво. Поэтому «Коммуна» и была в числе признанных российских и всесоюзных областных газет.
Повезло, что в сельхозотделе работал Олег Шевченко, к тому времени уже известный воронежский поэт, сумевший запрячь в редакционную повозку «коня и трепетную лань». Он с человеческим пониманием отнесся ко мне, новичку, щедро помогая. Помогал подготовить публикацию с таким порывом, будто бы то была его собственная публикация.
А как забыть об отношении ко мне самого Александра Козьмина – известного воронежского очеркиста. Ведь это он сам походатайствовал, чтобы именно я с ним поехал готовить тематическую полосу. Ах, дорогой Сан Саныч (так чаще всего уважительно называли мы его про себя), как ты оказался с первых минут той совместной командировки удивительно доступен, человечен, заботлив, деликатен, когда ненавязчиво мне подсказывал. Как осторожно поправил то, что я написал.
Заметной технической правки Александр Козьмин не сделал. И тем самым дал мне понять, что сделал он это не из-за снисхождения, а что в написанном мною тексте есть основа. То было молчаливое и мудрое напутствие мне «от самого Козьмина!». Помогало и то, что я внимательно вчитывался и в корреспонденции собкоров «Коммуны» Виктора Дьяченко, Ивана Добринского (до работы его ответственным секретарем «Коммуны»), Ивана Фомичева, Петра Скакова. Последний мог показать пример того, как можно в своих материалах хотя бы изредка вырваться из годами наезженной колеи привычной обыденности. Потом пришла удача и по своему отделу. Удача не только в том, что отметили на редакционной «летучке» мою корреспонденцию «Горькая слава», а то, что обозреватель Петр Карташов, человек очень требовательный и сдержанный сказал, что давно не читал, чтобы на партийную тему было так «интересно написано». Слова те оказались для меня дороже медали, потому что давали уверенность: значит, начинаю нащупывать свою верную журналистскую дорожку, свое видение проблем партийной жизни, облекая это видение в привлекающий языковый стиль.
Вживание в новый редакционный коллектив происходило и за счет других аспектов, а не только творческих, хотя они и главные. Стоило зайти к художнику Юре Рачинскому, молча посидеть у него, пока он, тоже молча, что-то там скоблит, ретушируя, но и о твоем присутствии помнит, – и как-то само собой наступало душевное равновесие. Вот так же, стоило заглянуть в приемную редактора, где Галина Леонидовна, взглянет, обдаст лучисто взглядом, словно говоря: успокойся, ты же наш! И в машинописном бюро машинистки, строгие с виду, добрые внутри, поддерживали не только словами, а нет-нет да и передвигали в очереди печатания мою рукопись поближе, душевно постигая мое тоскливое состояние.
Стоило пообщаться с Михаилом Евстратовым, Володей Юрьевым, Иваном Васильевым, Олегом Понамаревым, Эммочкой Носыревой, единственной на ту пору женщиной-корреспондентом, талантливой и равно участливой ко всем – и свет живой появлялся в твоих грустных очах… Все они, мои коллеги, дело разумели, исполняя его толково, творчески, находчиво. Поэтому «Коммуна» и была в числе признанных российских и всесоюзных областных газет.
А главным-то все же было то, что искренне и самозабвенно писали о том, что есть основа жизненного бытия во веки – труд, руки, ум человека. Стоит только полистать подшивки областной газеты тех лет и обретается понимание: в сущности «мы прожили как люди и для людей». С таким знаковым пониманием обретается и уважение в СМИ того времени, и вера –
И мне поверить
очень важно,
Что этот экземпляр
иль тот
Как бы корабликом
бумажным
К потомкам дальним
приплывет.
И пусть им наша жизнь
приснится,
И пусть хотя б на полчаса,
Они увидят людей лица,
Расслышат их же голоса…
•••••••••••••••••••
О, голоса моих знакомых!
Спасибо вам, спасибо вам…
Ведь за обычными словами
Была такая доброта,
Как будто Бог
стоял за вами
И вам подсказывал слова.
Источник: газета «Коммуна», | №17 (26661) | Пятница, 3 марта 2017 года
2017-й – год столетия «Коммуны». Век «Коммуны» – в материалах этой рубрики рассказывается о том огромном пути, который прошла воронежская областная газета, о журналистах, делавших её в разные годы.
Трибуна, которая позволяла говорить о самом важном
Назвать поименно
В ходу была его строка. . . .
Подробнее читайте на communa.ru ...
