2017-4-4 19:10 |
Суд да дело | С высоких трибун часто говорят о справедливости суда, но жизнь показывает иные примеры Борис Ваулин (Окончание. Начало в №25). Ознакомившись со столь безапелляционным вердиктом, истцы заявляют ходатайство о проведении дополнительной экспертизы, поскольку ответы получены не на все вопросы.
Однако суд решил, что её проведение лишь затянет процесс, и ходатайство отклонил. У истцов создавалось впечатление, что и суд, и ответчики стремились побыстрее завершить разбирательство, не обращая внимания на выявленные просчёты. В материалах дела, например, в компьютерных копиях видов экспертиз, проводимых «111 Главным государственным центром…», не предусмотрено проведение медико-социальной. На каком основании, в нарушении регистрации, она была назначена? Больше того, сведений о наличии лицензии на такую деятельность тоже не имеется. Повторить уже прозвучавший вопрос?
Если это и на самом деле так, то цена всех глубокомысленных заключений военных экспертов значит не больше, чем дырка от бублика. Если суд внимательно изучил все представленные материалы, то как он 1 апреля 2016 года (знаменательное совпадение с Днём смеха) мог принять окончательное решение и сделать вывод, что «страховой случай не наступил, и у ответчика не возникло обязательств по выплате страхового возмещения»?
Кстати, анализируя всё происшедшее, автор этих строк подумал вот о чём: почему это дело попало в Ленинский суд общей юрисдикции? Пётр Роньшин взял деньги в Сбербанке не на удовлетворение каких-то личных утех. В данном случае он выступал как руководитель крестьянско-фермерского хозяйства, и кредиты понадобились на развитие предпринимательства, на получение высоких урожаев, на то, чтобы, в конечном счёте, народу жилось лучше. Он не виноват в том, что пьяные дебилы подрубили его мечту под корень. После случившегося ЧП финансовые организации перестали получать от руководителя КФХ причитающиеся им платежи. Да, договорные обязательства, подписанные им, нарушены. Но подобные жизненные коллизии предусматриваются законом, вот крестьянин и пошёл в суд. Разве это не конфликт хозяйственных интересов, разбирательство которого входит в юрисдикцию Арбитражного суда?
Размышляя над делом, думаешь: если суд разделил точку зрения руководителей ВСК, что медико-социальная экспертиза «схимичила» и выдала Петру Роньшину незаконную справку, то почему бы её сотрудников не вызвать для дачи объяснений? Почему не выяснить: по ошибке они всё сделали или умышленно? В первом случае выявится их профессиональная несостоятельность, во втором – нужно будет ходатайствовать о возбуждении отдельного судопроизводства по открывшимся обстоятельствам. Но суд не стал выяснять обстоятельства. Решение, мол, принято, сроки рассмотрения соблюдены, ответчики решением довольны – вот и ладно. Как дальше дело пойдёт – не наша забота.
У противоборствующих в суде сторон мнения о вынесенном вердикте чаще всего разнятся. Вот и истец посчитал решение Ленинского районного суда необоснованным и подготовил апелляционную жалобу, в которой просил решение отменить и принять новое. Зачем участники судебных процессов обращаются в апелляционные инстанции? Затем, что хотят добиться попранной справедливости и защитить свои права, считая, что суд не разобрался в их деле. Может ли быть такое? Конечно. Судья первой инстанции мог не обладать достаточным опытом в анализе сложного дела, на него могли оказывать давление участники процесса. Наконец, не желая получать замечание за нарушение сроков рассмотрения, он мог просто поторопиться завершить дело.
Уповая на справедливость апелляционной коллегии, адвокаты и их доверители рассчитывают, что подобных негативных моментов в работе второй инстанции не может быть. Коллегия по гражданским делам состоит из трёх опытных судей, которым торопиться некуда и подкупить их взяткой сложно. Конечно, люди в мантиях живут не на закрытых территориях и не в безвоздушном пространстве: у них есть родственники и друзья, чьи интересы могут оказаться в рассматриваемом деле. Исключать подобные варианты тоже нельзя, но это уж как повезёт.
Изучая по долгу службы судебные документы, каждый раз отмечаю, что апелляционные определения коллегий составляют порой по 10-15 листов. Что и понятно, потому как грамотный и непредвзятый судья, словно под микроскопом, рассматривает все возражения апелляционной жалобы. Тщательно анализирует их и в своём Определении подкрепляет ссылками на законы, кодексы, постановления Правительства РФ, Верховного Суда или пленумов ВС. Он должен либо убедить жалобщика, что его претензии несостоятельны, либо выявить ошибки первой инстанции и указать коллегам на непродуманность принятого решения. К сожалению, в данном случае такого не произошло. Апелляционная коллегия Воронежского облсуда по каким-то причинам не захотела вникнуть в суть жалобы истца, и оставила решение районного суда без изменения со всеми его юридическими штампами.
Петр Роньшин пишет кассационную жалобу в Президиум областного суда. Она рассматривается в областном суде и при тщательном исследовании доводы истца во многом подтверждаются: первая инстанция и апелляция ошиблись в применении норм материального и процессуального права. Причём нарушений законодательства обнаружилось несколько, а значит, «в интересах законности суд кассационной инстанции вправе выйти за пределы доводов кассационных жалобы, представления».
И 14 ноября 2016 года дело направляется «для рассмотрения по существу» в президиум областного суда. Через две недели в зале заседаний состоялись жаркие дебаты.
В обсуждении принял участие и заместитель прокурора Воронежской области Иван Панченко, полагавший, что решение суда Ленинского района и апелляционное определение коллегии областного суда должно быть отменено.
Казалось бы, учитывая авторитетное мнение прокурора и рекомендацию судьи областного суда, четверо членов президиума действительно примут постановление «в интересах законности». Однако, «проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, президиум Воронежского областного суда не находит оснований для отмены уже принятых решений». Трудно понять логику этого десятистраничного постановления. Сначала в нём перечисляются все ошибки, которые допустил суд первой инстанции, и неправильные выводы судебной коллегии по гражданским делам, которые «нельзя признать обоснованными».
Далее указываются прописные истины, такие, как «медико-социальная экспертиза проводится в соответствии с законодательством РФ о социальной защите инвалидов», «споры по вопросам установления инвалидности… рассматриваются в судебном порядке», скрупулёзно перечисляются нормативы, законы и постановления, на основании которых действуют учреждения МСЭК.
Финальный аккорд данного постановления особенно любопытен: «Президиум областного суда в силу процессуального законодательства не наделён правом переоценки доказательств». То есть мы понимаем, что наши коллеги ошиблись, но исправить ошибку не имеем права. Зачем тогда собирались служители Фемиды: чтобы просто поговорить о том, о сём? Это и есть справедливость российского суда?
Любопытно, что год назад, 15 февраля 2016 года, судебной коллегией Верховного суда РФ рассматривалось аналогичное дело об установлении группы инвалидности. Коллегия определением № 14-КГ15-22 отменила решение Ленинского районного суда Воронежа и апелляционное определение Воронежского областного суда. Верховный суд чётко и однозначно заявил, что «установление инвалидности и признание лица инвалидом не относится к компетенции судебных органов. Экспертное учреждение не имело полномочий на проведение медико-социальной экспертизы». Казалось бы, высший судебный орган страны вынес свой вердикт. Как сейчас модно говорить, он определил своеобразную «дорожную карту» для всех судебных органов РФ, но Воронежский областной суд решил идти своей дорогой.
И вот 21 февраля кассационная жалоба истца поступает в приёмную судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ. Время пришлось на несколько праздничных дней в честь Дня защитников Отечества, поэтому затруднительно сказать, когда жалоба легла на стол судьи В. В. Момотова. Читал ли её Виктор Викторович сам или же ответ подготовили помощники тоже достоверно не известно, но тезисы постановления президиума Воронежского областного суда без каких-либо новых мыслей изложены без ошибок на полутора страничках.
3 марта Определение ВС было отправлено в Воронеж.
Что сподвигло столь спринтерское рассмотрение одной из тысяч жалоб, приходящих в Верховный Суд со всей страны, мы вряд ли узнаем.
«Доводы заявителя не могут служить основанием для отмены судебных постановлений», – такова суть ответа.
«Даже несмотря на многочисленные ошибки?» – хочется спросить автору этих строк.
С высоких трибун часто говорится о справедливости российского суда. Но жизнь показывает: то, что написано однажды российским судебным пером, ни один топор не вырубит.
Поскольку Пётр Роньшин стал нетрудоспособен, то ему назначили пенсию – почти восемь тысяч рублей, но получает он только 4850, остальное отправляется банку. Здесь всё по закону. На ежемесячную покупку лекарств у семьи уходит около семи тысяч рублей. Превозмогая своё болезненное состояние, острогожский крестьянин кое-как управляется с домашним хозяйством. Надолго ли сил хватит – не известно. Вторую группу инвалидности с него сняли, перевели на третью. В скором времени врачи МСЭК признают его, очевидно, вообще здоровым. Тот факт, что крепкого прежде мужика непрерывно мучают головные боли, головокружения и живёт он на уколах – ничего не значит. Голова нынче у многих болит…
Источник: газета «Коммуна», | №26 (26670) | Вторник, 4 апреля 2017 года
.
Подробнее читайте на communa.ru ...
